Нервно оборачиваюсь, в ожидании, когда эти двое из ларца уже наконец меня отпустят, и замечаю, что у Ярослава Сергеевича отчего-то белеют костяшки, от того, с какой силой он стискивает свои огромные кулаки.

Поднимаю на него глаза, будучи полной решимости ответить на его злобный взгляд, однако в удивлении замираю, обнаружив, что смотрит он вовсе и не на меня. На брата, очевидно.

Переключаю внимание на Славика и от неожиданности хмурюсь. Этот… черт в наглую скользит по всем моим округлостям и выпуклостям раздевающим взглядом, нисколечко не стесняясь.

— Слав, у мажоров что, лишняя пара глаз всегда дома припасена? — цежу я. — Твои тебе явно без надобности.

— Упс, — нагло усмехается Волков-младший, почти так же обаятельно, как обычно это делает его брат. Почти. — Соррян, малых, я просто не ожидал, что из тебя может такая соска вырасти. Ай, бро… — теперь уже куда менее самоуверенно скулит Славик, когда большая ладонь старшего брата ложится сзади на его шею и неосторожно ее сжимает.

— Теперь извинился за свою грубость, сел в машину и молча отвёз девочку домой. Без приключений! Если что-то выкинешь — я узнаю, — он переводит на меня хмурый взгляд. — У меня номер не поменялся. Если что… звони.

— Прости, Лесь, — выдавливает Славик.

В носу вдруг начинает свербеть из-за очередной порции дежавю…

Сколько раз Ярый проворачивал подобное в моем детстве? Пожалуй, десятки. Защищал меня от всего и от всех, включая собственного братца. Казалось все мои счастливые моменты были связанны именно с ним…

Никогда бы не подумала, что в первую очередь стоит защищаться как раз от него самого!

Киваю как-то невпопад, и спешу скрыться за дверью, любезно открытой для меня внезапно воспитанным Славой.

— Проследи, чтобы ее ни одна живая душа не увидела, — слышу я наставления Ярого. — Никто не должен знать, что она имеет к нам какое-то отношение, понял?

— А она разве имеет? — отмахивается младший.

— Слишком много знает о нас. Ее могут использовать, чтобы выведать какую-нибудь информацию.

— Знала, — исправляет его Слава.

— Объясню популярнее, — терпеливо цедит Ярый. — Ещё год назад она проводила времени с Верой Петровной в разы больше нашего. И судя по тому, что о твоих похождениях девочка наслышана, откуда нам знать, какой ещё информацией ее снабдила наша сплетница. Догоняешь? Это опасно и для неё, и для нас. Поэтому позаботься о том, чтобы вернуть ее в ее прежнюю жизнь без изменений: следи, чтобы не было хвоста, и чтобы вместе вас никто не увидел. Я понятно объясняю?

— Да понял я, понял! — бросает Слава и запрыгивает в машину на водительское сиденье передо мной.

— И ты, — Ярый поворачивается ко мне. — Никогда, никому не говори о том, что знаешь нас…

— Как обычно, Ярослав Сергеевич, — с комом в горле отзываюсь я и выдавливаю язвительную улыбочку. — Как бы я хотела никогда вас не знать.

Он смотрит на меня долгим взглядом:

— Договорились. Я позабочусь о том, чтобы это оказалась наша последняя встреча, — с этими словами он закрывает мою дверь и спешит убраться из гаража, через внутреннюю дверь.

Не понимаю. Почему так душа болит. Он ведь мерзавец, каких свет не видывал! Я должна радоваться, что наконец очнулась от своей детской влюбленности. Однако… все не так просто, как хотелось бы, и даже детская влюблённость оказывается способна оставить глубокие неизлечимы шрамы. И не только их. К слову…

Вытаскиваю из кармана свой разбитый телефон, когда мы уже едем по шоссе.

— Вот блин, — сетую тихо.

— Чего у тебя там? — не оставляет мое бормотание без внимания Слава, и подглядывает за мной в зеркало заднего вида. — Телефон нужен? Могу свой одолжить?