- Ты пришла меня спасать? - ухмыляюсь, разжимая ладонь, в которой был зажат лом.

Он с тяжёлым звоном летит на пол.

- Я не знаю, - шепчет она. - Просто пришла... Здесь везде осколки.

Тихо стекаю на пол возле кровати и закрываю лицо.

Я пьяный и слабый. Вот такой.

- Иди к себе, - говорю ей резко. - Уходи!

Слышу тишину, а потом звук шагов... И то, как Аня садится рядом со мной на пол.

Горячие пальчики скользят по моему затылку и плечам. Нежно, успокаивающе...

- Расскажи мне, - просит Аня. - Что случилось? Почему она заболела?

Я резко открываю глаза и ловлю ее руки.

Она осторожно дотягивается пальчиками до моего лица и снова гладит. Щеки, скулы, губы.

«Я мог бы ее сегодня потерять!» - бьется в моей голове.

- Аня, - дергаю за запястья и прижимаю девочку к себе максимально крепко.

Впиваюсь в губы. Заваливаю на пол...

- Алексей... - охает она. - Постой...

- Не могу... - рычу в ответ.

Как обезумевший, зацеловываю ее лицо, шею, плечи... Это же мое! Все мое!

- Анечка... - дергаю вниз лямки топика, под тихие девичьи попискивания съедаю вкусную, аккуратную горячую... охренеть просто можно!

Аня впивается ноготками в мой затылок и вся напрягается, как струна.

- Тише, тише, - шепчу ей, возвращаясь к шейке и ушку. - Расслабься. Все будет хорошо. Просто не нежно. Ты такая красивая. Я так тебя хочу. Давай, поцелуй меня сама...

Мои губы в миллиметре от ее губ.

Тело рвётся поскорее присвоить женщину и удостовериться, что она реальна. Что ее у меня никто не заберёт.

Я даже не знаю от чего больше пьян. От этой близости или от алкоголя.

- Мне страшно, - хрипит Аня. - Пожалуйста... не надо...

Она прикрывает глаза, отдавая мне право решения.

19. Глава 19. Спи

Аня

«К черту! Сделай уже это! И я тебя возненавижу! Так у меня не будет никакого шанса иметь тех неправильных чувств, которые по-неволе зарождаются. Особенно сейчас. Когда ты такой взорваный, пронзительный и открытый!»

Я пьянею от вкуса его губ и языка у себя во рту. Это на столько вкусно, что когда Алексей смещает губы на мою шею, мне хочется пососать свой язык.

Я сумасшедшая!

Кругом хаос, осколки, в попу впивается железное ребро лома, и под повязкой зверски чешется рука, обработанная антибиотиком.

В какой-то момент мне кажется, что Баринов не остановится. Нас разделяет только тонкий перешеек моих шортиков и его штаны. Мне безумно стыдно, потому что стоит только Алексею меня потрогать в «правильном» месте, он поймёт, что я к нему неравнодушна.

Он медлит, а я боюсь открыть глаза.

- Мать твою! - стонет Баринов с мукой в голосе и... Я перестаю чувствовать тяжесть его тела на своём.

Открываю глаза и резко сажусь, немного отползая от Алексея в сторону.

- Правильно, - зло усмехается он. - Убегай и ненавидь меня. Вот видишь, какой я! - повышает голос. - Даже родная мать считает, что я и мое потомство должны сдохнуть. Потому что принесём в этот мир только разрушение. Я иногда думаю, - он переводит на меня глаза. - Может, это не она, а я сумасшедший?

- Зачем ты так говоришь? - шепчу потрясённого. - Ты - очень красивый, умный, умеешь быть нежным... - осекаюсь, прикусывая язык. Что я вообще говорю? - Пойдём спать...

Протягиваю руку и осторожно касаюсь его плеча.

- И пьяный. Убегай, - качает он головой. - Иди спать, Аня. Я тоже скоро лягу.

Я встаю с пола и ухожу из комнаты, постоянно оглядываясь.

Ощущение, что я что-то делаю неправильно не отпускает. Залезаю в постель и накрываюсь одеялом с головой.

Сон, конечно, не идёт. Я ворочаюсь, жмурю глаза и в какой-то момент просто понимаю, что переживаю за Баринова. На столько сильно, что забываю учитывать в этой ситуации себя, как пострадавшую строну.