– Это да-а, – протянул тот. – Порядок. Ныне все как ошпаренные носятся. – И, обернувшись на своих солдат, понизил голос: – Чуть что не так – на гауптвахту или вовсе из армии долой.

– По-олк, становись! – скомандовал Егоров. – Оправились, разобрались в строю. За мной шаго-ом марш!

Рота за ротой, топая сапогами, шли егеря по городу. На плечах фузеи и штуцера, обветренные лица, штопаные мундиры и этот размеренный шаг. Два года назад они выходили из столицы в дальний поход и вот теперь возвращаются обратно. Позади тысячи и тысячи вёрст пути, жара, холод и вьюги, переправы через бурные реки и война в горах. И вот они наконец дома, они дошли.

– Твёрже шаг! – воскликнул, обернувшись, Егоров. – На Семёновскую выходим!

Огромная площадь была пуста, только у казарм Московского и Семёновского полков стояли караулы. Странно, всегда кто-нибудь на ней да занимался строевыми экзерцициями, плутонгом, поротно или даже целым батальоном. А сейчас на ней было пусто.

– Становись! Разобрались в шеренгах! – скомандовал, пройдясь перед подразделениями, Алексей. – Ровненько, в линию стоим! Приветствуем государя дружно и радостно!

Ждать долго не пришлось, сначала со стороны Семёновского моста с грохотом выехали на площадь два эскадрона лейб-гвардии Конного полка. Развернувшись фронтом к егерям, они замерли, блестя на солнце медными элементами кирас.

– Что-то они слишком яро держатся, – проворчал, поглаживая ствол фузеи, Лошкарёв. – Как будто стоптать нас хотят.

– Не выдумывай, Нестор, и не болтай, – оборвал его Кожухов. – Мало в штрафных ходил? Личный конвой амператора, вот и кичатся, показывают, что не чета нам, стрелкам, а что ближние государевы охранители.

Вот с северной стороны раздался ещё цокот копыт, и сопровождаемые третьим эскадроном конных гвардейцев на площадь выкатились три лёгкие кареты.

– Гляди-ка, у тебя, небось, не хуже. – Стоявший сбоку Живан, ухмыльнувшись, толкнул Алексея. – Ещё бы только коней статных подобрать…

– Тихо! – прошипел Егоров. – Выходят.

Резко распахнулась дверца на передней карете, из неё выскочил офицер с длинной косой и навитыми сбоку буклями и, подбежав к той, что ехала в середине, распахнул дверцу. Из неё на плотно утрамбованную землю площади выскочил он, Божьей милостью государь император Павел Первый.

– Полк, смирно! – громогласно скомандовал Алексей. – Равнение на середину! – И пошёл строевым к невысокому, худощавому человеку с лицом бледно-жёлтого цвета под широкой треуголкой. – Ваше императорское величество, лейб-гвардии егерский полк прибыл к месту постоянного квартирования из военного похода! Докладывает командир полка генерал-майор Егоров!

– «Военного похода», – сделав паузу, выделил из доклада только что произнесённую фразу император. – Слишком громко сказано про совершенно никчёмное и даже вредное предприятие!

Он сделал два шага и, остановившись прямо напротив Алексея, пристально вгляделся в его лицо.

– Вы считаете, генерал, что гвардии пристало лазать по каким-то дальним вершинам и гоняться за шайками горцев?

– Гвардии пристало выполнять приказы государя, ваше императорское величество, – твёрдо произнёс Алексей, не отводя глаз от Павла. – Гвардия – это элита армии, готовая разделить с ней все тягости и лишения войны. В последнем же боевом походе их было предостаточно.

– За словом в карман не лезешь, – сощурив глаза, хмыкнул император. – Но не умён, мог бы и промолчать, и не повторять про поход. Что ж, пошли, покажешь своих егерей.

Павел порывисто, не ожидая свиту, резко направился в сторону замершего строя, Алексей, держась на шаг позади, еле за ним поспевал. Молча, ничего не говоря, император прошёл мимо роты Максимова, Тарасова и остановился напротив старшего унтер-офицера первого батальона третьей роты Прошина.