От Шона шло убаюкивающее, успокаивающее тепло, которое действовало на меня, как снотворное. Так что вскорости я опять задремала.

3. Глава 3 Иллюзия благопристойности

Напряжение... После пробуждения оно не исчезло. К сожалению. Я ощущала его и во время подготовки к ужину, и пока мы с Шоном петляли по лабиринтам особняка господина Штольцберга в поисках столовой.

Шон... На его губах играла улыбка, а взгляд голубых глаз сделался острым, внимательным, ледяным. Он явно что-то заподозрил и теперь осторожно, почти незаметно за мной наблюдал. Я подумала, как было бы здорово рассказать ему про найденный прототип и обсудить то, что меня так беспокоило. Уверена, он сумел бы развеять все мои страхи и опасения. Но внутренний голос подсказывал, что этого делать пока не стоит. Возможно, позже, но только не сейчас.

А ещё я очень переживала за Элли. Как она? Удалось ли ей незаметно вернуть прототип отцу? А если нет, то чем это ей обернулось?

В груди пустило корни волнение, в то время как мягкая улыбка приклеилась к губам, а ноги упорно неслись вперёд, желая, как можно скорее, увидеть мою сообщницу.

– Femme fatale. Завидую самому себе, – произнёс Шон, когда я замерла перед своим отражением в небольшой круглой комнате, ориентировочно подвальной, где зеркала на стенах чередовались с прямоугольными деревянными панелями.

Под потолком сияла эфириусная позолоченная, а может, и золотая люстра в виде феникса. Он изгибал длинную шею, крутил головой, чистил клювом металлические перья, махал крыльями, хвостом, по которым струилось ожившее пламя. Но я удостоила его лишь мимолётным взглядом, сконцентрировавшись на своём лице. Пришлось сделать макияж поярче, чтобы придать моей бледности налёт аристократичности, а многострадальным глазам – томности и глубины. Краснота и припухлость век почти полностью исчезли, а вот мигрень осталась, и я гадала, как сильно это всё было заметно.

– Ничего не видно, – прошептал Шон, будто в унисон моим мыслям, и положил ладонь мне на талию, затянутую в зелёный бархат. Поверх дорогого наряда была наброшена бриллиантовая сеть. Шон хотел, чтобы я блистала.

Я переплела свои пальцы с его и улыбнулась. Неискренне.

– Шляпка, как у Дориан, была бы не лишней, – пробормотала тихонько, якобы в шутку, а сама подумала, вдруг госпожа Мариам таким образом маскирует последствия бессонных ночей.

Шон ухмыльнулся и нажал на какую-то кнопку в стене. Одна из деревянных панелей тотчас отъехала в сторону, открывая нам своё потайное плохо освещённое нутро:

– Идём?

– Мне начинает казаться, что в этом доме еду надо заслужить, – мрачно пробормотала я минуту спустя, зацепившись каблуком о край высокой деревянной ступеньки узкой винтовой лестницы. – К чему всё это?

– Фредерик Штольцберг питает тягу к разнузданной роскоши, – бесцветно пояснил Шон.

Я вскинула брови и уже собралась высказать сомнения по этому поводу, как мой кавалер коснулся ручки двери, из-за которой доносилась музыка, и тихо сказал:

– Прошу.

Но стоило лишь переступить порог и оторвать от пола глаза, как я испуганно вздрогнула.

Потому что мы оказались не в столовой, а на палубе деревянного, чуть ли не сказочного фрегата, который бороздил бескрайние морские просторы.

Над нашими головами багрело закатное небо с едва наметившимися огоньками звёзд, тёплый южный ветер раздувал алые паруса, а в воздухе летал огненный феникс, который освещал пространство вокруг. Это было так красиво и так нереально, что кровь тотчас отлила от моего лица.

Я сделала рваный вдох – и ощутила на языке вкус хвои, соли и приключений. Только не тех, о которых хочется помечтать...