Приняв заказ у милых дам, я вернулась за стойку и вздохнула, глядя на серебряную иглу. Северия, наученная горьким опытом, была неподалеку и искоса за мной наблюдала.

– Что они заказали?

Теперь более внимательно относясь к заказам, я раскрыла блокнот и прочла:

– Две попросили умиротворенность, одна заказала терпение.

– Помочь? – Северия кивнула на иглу.

– Спасибо, справлюсь. – Зажмурившись, я резко себя уколола.

– Ничего, привыкнешь. – Смягчившись, Северия пододвинула ко мне чашки с молочным шоколадом. – Не забывай уточнять, какой шоколад им нужен.

Я кивнула, осторожно выдавливая по капле крови в каждую чашку.

– А как я узнаю, где умиротворенность, а где терпение?

– Не переживай, узнаешь.

Поставив чашки на поднос, я подошла к дамам и с натянутой улыбкой раздала заказанный ими шоколад. Северия оказалась права: я просто почувствовала, кому какую чашку отдать, как будто у меня с ними образовалась незримая связь.

– Спасибо, милая, – прокрякала одна из дам, прогоняя меня взглядом.

Я вежливо кивнула, подавив в себе паническую атаку. А вдруг вчерашнее повторится и я начну в припадке истерики приставать к мистеру Локхарту или, не дай бог, к Эварту? Но, когда одна из посетительниц сделала первый глоток, я почувствовала лишь легкую щекотку где-то глубоко внутри, как будто одна из тонких струн моей души оборвалась. Оборвалась, но не причинила сильного ущерба. Я покачнулась, но устояла.

– Молодец, – похвалила меня Северия, указывая на следующий стол, за который уселся маленький человек в цилиндре, очень похожий на того в жёлтом камзоле, но с менее злобный лицом.

– Это лепрекон?

– Это мистер Крон, – поморщилась Северия и отправилась протирать столы.

Я хотела полюбопытствовать, не станет ли он мне ломать руки, как мистер Гломс, но Северия уже упорхнула, оставив меня размышлять на эту тему самостоятельно.

Дабы не искушать судьбу, я положила часы в карман и с вежливой улыбкой пошла обслуживать клиента.

Лепрекон, или кем он там являлся, чрезвычайно обрадовался моему появлению и попросил два напитка с красотой и молодостью, посетовав на то, что Северия всегда жадничает и не доливает, а платить приходиться сполна.

Я глянула на его морщинистое лицо и напряглась:

– Вы в своем уме?!

Вопрос получился громкий и бестактный и, конечно, не остался незамеченным Северией. Она тут же увела меня за барную стойку и негодующе зашипела:

– Ты что несешь?! Он может оскорбиться и уйти. О, великая Зелегена, дай мне терпения! Ну, чего застыла? Выполняй! Что он попросил?

Я фыркнула и скрестила руки на груди:

– Он попросил мою молодость и красоту! – Я глянула на свое замученное отражение в зеркале. – Но это уже слишком. Вернее, я не настолько одарена природой, чтобы раздавать это налево и направо, даже в надежде, что все вернется.

– Что-о?! – Северия нахмурилась и уперла руки в бока: – Но это строжайше запрещено!

– Да? – съязвила я, копируя ее позу. – А он сказал, что ты ему не доливаешь!

Мне еще не доводилось видеть девушку в таком гневе: из милой красотки она мгновенно превратилась в фурию, решительную и злую. Северия стремительно подошла к карлику и высказала все, что о нем думает, не заботясь ни о его ранимой натуре, ни о том, что кафе потеряет клиента. Недавние ее поучения насчет того, что посетитель всегда прав, отправились в мусорку вместе со словесным фильтром.

Мужчина под гневным напором сконфузился и сбежал, не забыв виновато отсалютовать мне шляпой на прощание.

– Нет, ты видела, какой нахал! Узрел наивную новенькую и решил обвести вокруг пальца! Бессовестный! – Ее щеки раскраснелись, и она стала напоминать фею Динь-Динь в гневе. Так мило. Я не сдержала улыбку, и Северия тут же остыла. – Не вижу ничего смешного. Все лепреконы одинаковы. Помнишь того, который хотел твои часы?