– Этот сюда, а этот вот сюда, – бормотал я. – Готово. Я поменял. Поменял.

Нового наказания не последовало сразу. Оно ждало всех нас наутро перед очередным занятием.

Едва мы уселись за столы, которые нам назвали внутренние голоса, столешницы засветились, и на них появились четыре фигуры – белые и чёрные пирамида с квадратом. Мозг требовал от нас нажать на чёрную пирамиду. Мы переглянулись.

Вот этот объёмный треугольник – пирамида, хотя вчера ею называли куб. Допустим, их переименовали. А что с цветами? Тоже поменяли названия?

– Чёрная пирамида, – поторопило сознание.

Палец автоматически потянулся к той фигуре, что отняла наш сон. Чёрная пирамида – это белый куб. Дисплей вспыхнул красным. И не только у меня – лишь единицы ответили правильно. Среди них были Фририх, Ли и трое из Других – тот, что назвал По болваном, веснушчатый, что с закрытыми глазами ждал начала нашего первого общего урока, и обладатель непослушных кудряшек на голове.

– Очень плохо. Барт, Британи, Гвен, Джоанна, Митч…

В сознании вспыхивали имя за именем. Прозвучало и моё.

– …Не усвоили вчерашний урок. Десерт на сегодня отменяется.

– Джо а на? – рассмеялся По. – Что это за имя такое?

– Я Джоанна, – обернулся к нему Другой. – А ты вообще, заткнись, болван.

– Сам заткнись, из-за тебя не будет сладкого, – По ковырял ногтем светлое пятно на груди своего комбинезона.

– Ты тоже не сделал задание, – Джоанна упрекнул По.

– Я знал, что нажимать, просто не успел. А ты специально нажал не туда, я видел.

– Не нажал, а нажала, болван, – сказал Джоанна.

– Болванна, – передразнил По.

Перепалку остановили мониторы столешниц, высветив вчерашнее задание. Нам заново объяснили, как выглядят объёмные фигуры и цвета. Куб снова оказался кубом. А белое – белым. Повторный тест все прошли без ошибок.

В столовой произошли изменения. В её центре появилась квадратная стойка, уставленная сладостями. Но нам нельзя было к ним прикасаться. Мы снова начали садиться за один стол в углу, а Другие – за второй. Фридрих задержался возле новеньких и очень медленно шёл мимо них, перешёптываясь о чём-то с кучерявым.

– Марго сказала, что они тоже переставляли пирамиды ночью, – сказал он, усаживаясь на своё место.

– Что Марго? – спросил Сэм, разрывая пополам булочку.

– Переставляла пирамиды…

– Это как, «переставляла»? – По убрал ладонью текущий по подбородку крем-суп и втёр его себе в колено.

– Они так говорят: «сказала» вместо «сказал», «переставляла» и прочее.

По жевал, глядя в потолок.

– Ты путаешь, – сказал он. – Если у них имена такие, то правильно – «Марго сказало».

– Почему?

– Потому что «Джоанна нажала»… – ответил он и отхлебнул суп прямо через край миски.

– По, пожалуйста, не думай, – нахмурил брови Ли.

И вновь за разговоры нас прервали на середине обеда, отправив в комнату отдыха. Как и в остальных помещениях Фермы, в ней не было окон. Запертые затемнённые стёкла ниш в стенах скрывали игрушки, которые разрешалось брать лишь изредка.

По помещению в хаотичном порядке расставили столы, на которых лежала бумага и стояли карандашницы с фломастерами.

Голос в голове повёл меня к одному из центральных столов. За него уже уселся тот самый веснушчатый, что спрашивал, кто я такой. На этот раз он собрал свои волосы в хвостик на затылке, который болтался из стороны в сторону, пока тот водил головой, распределяя бумагу на две равные стопки.

– Рут, познакомься, это Конни Ланг, – пронеслись в голове слова воспитателя, который держал меня за руку, в то время как моя ладонь сжимала лишь воздух.

Другой поднял голову и пробежался по мне окаймлёнными веснушками разноцветными глазами. Его правый зрачок был аквамариновым, а левый – карим. Точно смотрели сразу два человека. Я отвёл взгляд.