Гул ослаб, а затем снова усилился, заглушая победоносные крики Сэма. Открыть почему-то удалось только один глаз. Всё лицо ниже подбородка было в чём-то горячем и липком. Я провёл пальцами под носом и нащупал распухшую верхнюю губу посреди нестихающего кровавого потока. Боли почти не было. После того истязания с иглами от её избытка в организме что-то точно перегорело, и чем сильнее был раздражитель, тем слабее становилась чувствительность.

Встав на непослушные ноги, я окликнул беснующегося противника.

– Мы не закончили, – проговорил я.

Обернувшись, Сэм побледнел. Я шагнул навстречу. Он попятился.

– Не двигайся, Конни, – сказал кто-то слева, но из-за затёкшего глаза рассмотреть его не получалось.

– Хорош, Кон, – попытался успокоить меня Сэмюэл. – Ты, как бы, продул.

Выпрыгнув, я обвёл ногами его длинную руку, которой он тыкал в меня, и, заведя одну голень ему за голову, увлёк за собой на пол. В локте Сэма что-то хрустнуло. Он взвыл от боли. Перекатившись на него, я начал впечатывать руки ему в лицо, заливая его собственной кровью и выбивая новую. Чтобы прекратить избиение, меня пришлось оттаскивать.

В комнату вошли преподаватели и за шкирки вывели нас в медицинский блок. На этом этаже он оказался не в потайном помещении, а рядом с комнатой ночлега. Укол окончательно спутал и без того неясное сознание.

Когда я пришёл в себя, первым делом увидел склонившегося надо мной Сэма. Его правая рука была в гипсе. Левая бровь бугрилась швом. На лице то тут, то здесь краснели ссадины.

– Я думал ты, типа, сдох, – хохотнул он и вернулся на соседнюю кровать. – Так резко храпеть перестал.

– Ты козёл, Сэм, – прохрипел я.

Сэмюэл схватил с тумбочки графин и улыбнулся, когда я дёрнулся. Он криво наполнил половину стакана, ещё столько же воды пролив мимо, и протянул мне.

– Не боись, мне добавки не нужно, – сказал он. – Славно вчера подрались. А как ты это, типа…

Он уселся на кровати и задрал ноги.

– Вот этот захват. Научишь?

Ледяная вода окончательно прочистила голову.

– Как-то само собой получилось.

Сэмюэл пересел ко мне и наклонился.

– Они знаешь, что сказали? – спросил он, понизив голос. – Типа мы с тобой подходим для Коды.

– Для чего?

Сэм посмотрел на меня как на идиота.

– Говорили, как бы ты талантливый, а я типа сильный. Там такие нужны.

– Где.

Он вновь потупился.

– Да не важно! – воскликнул Сэмюэл, упираясь гипсом мне в живот и откидываясь назад. – Это, вроде, что-то крутое по-любому! Мы с тобой типа особенные…

Я ткнул его коленом в спину, прогоняя.

– Ещё раз тронешь Рут, я тебе вторую руку сломаю, будешь особенным, – пригрозил я.

– Да это не то, чтобы перелом, – отмахнулся он, поднимая руку. – Типа вывих сустава. А как ты вот это…

Он несколько раз ударил гипсом воздух.

– Локтем так, как бы в прыжке?

– Узнаешь, если подойдёшь к Рут.

Он рассмеялся и взъерошил мне волосы.

– Если она под твоей защитой, то и под моей. Мы же с тобой теперь не как все!

– В смысле?

– Ну, типа, можем вместо занятий спортом заниматься, ложиться позже, есть больше.

– Гонишь…

Он с места запрыгнул на кровать и поскакал на ней.

– Знаешь, а мы ведь можем так всеми командовать – то принеси, это давай… Ну, кроме Рут.

Я поднялся и подошёл к раковине, над которой висело зеркало. Левый глаз выглядел как слива. Верхнюю губу стягивали швы. Из одной ноздри торчал ватный тампон. Я через боль вытянул его, высвобождая сгустки крови, и умылся холодной водой.

Тогда я думал, если Сэмюэл говорил правду, я действительно становился лучшим, правда, мне не нравилось то, что для этого приходилось делать.