– Мол думаешь, бумажки могут решить все проблемы? – цитирует она Громова, вскакивая с пуфика. Мечется туда-сюда по коридору, чересчур активно жестикулируя. – Могут конечно! Вон ему наделали уже по полису в городской больнице! Осложнения какие-то теперь.

– Осложнения – это плохо… – искренне сочувствую парню я. 

– Крючит всего от боли, но нет, храбрится! Сидит с невозмутимым покер-фэйсом. От помощи отказывается. Говорит всё, что могла, ты уже сделала! Ничего от тебя и твоего папаши не нужно.

Что ж, этот парень мне уже заочно нравится. Явно с характером, не даром, что спортсмен.

Я иду вслед за Ариной на кухню. Замечаю на спинке барного стула свою рубашку. А ещё на глаза попадается оставленная Ксюхой тарелка…

Так и не притронулась, какого чёрта я вообще извращался!

Снова вспоминаю тот неприятный эпизод, который произошёл на лестничной клетке, и опять по новой накатывает злость. 

– Его мать, Галина Юрьевна, разоткровенничалась со мной. Ну пока не знала, что я это я, – уточняет Арина, встретившись с моим скептическим взглядом. – Плакала. Никак не могла успокоиться. А я… стояла, смотрела, слушала и не знала куда себя деть. Такое чувство страшное захлестнуло! Я вдруг подумала о том, что Громов мог не выжить…

– Но он выжил, слава богу.

– А если бы нет? – открывает кран, моет руки и прикладывает их к шее. – Всё это время я думала только о себе. О своих страхах. Тюрьма, огласка… это разве сравнится с тем, что… человека могло не стать. Как бы я потом смотрела в глаза его матери?

Дышит часто. Руки трясутся, когда она достаёт с полки бутылку виски и наполняет стакан. Я знаю Арину со времён сопливого детства и в таком состоянии как сейчас видел её лишь пару раз.

– Галина Юрьевна сказала, что отец предлагал ей деньги за молчание, а когда она отказалась, начал угрожать. Можешь себе представить? 

Могу естественно. Я про Виктора Сергеевича много чего знаю. Они с моим отцом вместе начинали строить бизнес. Не совсем легальный, если уж совсем откровенно. Арина в эти подробности никогда вникать не хотела. Девчонкам оно ведь как, особо и не надо… трать папины деньги беззаботно и не задавай лишних вопросов. 

– Арин, давай успокаивайся. Сейчас-то ты чего разнервничалась? – подхожу к ней сзади, заключаю в кольцо рук.

Дрожит вся. Оно и понятно, всё-таки встреча с Громовым для неё – глубокий стресс. Рассматриваю её профиль и прямо чувствую, что сейчас происходит у неё внутри. Буря. Она сбита с толку. В смятении. Я тоже через это проходил.

– Когда я была там, к нему домой пришли парни и тренер. Попрощаться перед поездкой на олимпиаду, – рассказывает она, понуро опустив голову. – Пытались приободрить, шутили, желали скорейшего выздоровления… – делает паузу. – Но ты бы видел его лицо, Захар…

– Арин…

– Если бы не я, – поворачивается ко мне и прижимается щекой к моему плечу.  

– Ариш, – обнимаю её покрепче и поглаживаю по волосам.

Сердечко стучит так гулко, тело напряжено до предела, а ещё она, кажется, плачет. Что вообще этому человеку несвойственно.

Тихо, почти беззвучно роняет слёзы на мою футболку. Мне жаль её… В ситуацию, подобную этой, мог попасть любой из нас.

– Ариш… Это просто стечение обстоятельств, слышишь? 

– Захар… – шепчет, судорожно вдыхая носом воздух. – Пожалуйста… скажи, как мне всё исправить? Я очень хочу. 

Исправить… Иногда обратного пути может и не быть. Но к счастью, выхода нет только с того света. 

– Исправить вряд ли получится, Ариш, – целую её в макушку, – а вот помочь ему ты в силах... 

23. Глава 23 Захар

Арина уезжает к Игнату, когда за окном уже полночь, и я остаюсь один на один со своими беспокойными мыслями. Они разъедают мозг и травят кислотой душу. Пишу и звоню Ксюхе, но тщетно… телефон вне зоны доступа, и всё, что мне остаётся – смиренно дожидаться утра.