О, Небеса, что ж всё так сложно стало?

Настя вспомнила, как славно она проводила время в Лэрианоре, рядом с Наиром. Такой простой, понятный, надёжный друг! Он учил её всему. Это было так увлекательно и ново.

И не надо было ломать голову над сложными вопросами и постоянно думать о том, как отнестись к его поступкам. Потому что Наир всегда делал то, что и любой другой нормальный человек, хоть он и не человек вовсе! А не сдавал тебя во временное пользование шайке подонков и не убивал по дюжине за час.

Настя непроизвольно зажмурилась, вспоминая, как хлестала кровь из вскрытого горла, прострелянного затылка, вспоротого живота. А она, между прочим, крови боялась.

Подлец! Хоть бы попросил прощения за всё, что она сегодня пережила!

Думаешь, он не чувствует вины? Не жалеет о том, что случилось?

Да, он вообще ничего не чувствует! Ему наплевать! На всех, кроме себя.

Сволочь бездушная!

***

Как раз на этой радужной мысли Эливерта угораздило вернуться. Если прежде Настя просто дулась, то теперь накрутила себя до состояния: «не тронь – убью!», но он ещё не знал об этом…

– Дождь начинается…

Эливерт прошёл к камину, погрел руки. Вероятно, опять отмывался от крови в холодном пруду. Нахмурившись, подошёл ближе.

– Дэини, ну что за ребячество? Я же велел тебе переодеться.

Настя вскочила, бойцовым петухом застыла напротив и прошипела ему в лицо:

– А кто ты такой, чтобы указывать мне, что делать?

– Я… – Эливерт упёр руки в боки. – Видимо, нянька твоя. Будем тебя переодевать, раз сама не умеешь…

Он схватил её за локоть, притянув к себе, начал стаскивать и без того разорванную блузку. От такой наглости у Насти даже поток бранных слов пересох.

– Ах, ты! – только и воскликнула она.

Попыталась залепить пощёчину. Но Эливерт успел перехватить её ладонь.

Лишённая способности атаковать руками, Настя начала лягаться и клацать зубами. С этим атаман тоже справился легко, развернул спиной, сжал так, чтобы ограничить, насколько возможно, хаотичные движения.

Но теперь пред ним встала другая забота: удерживать Романову получалось, а переодеть-то как?

К тому же Рыжая и не думала сдаваться. Изловчившись, она цапнула вифрийца за палец, вывернулась и залепила-таки ему пощёчину.

Хотела повторить, но он снова поймал её и опрокинул на нары. Навалился, прижав собственным весом, только руки оставались свободными. И Настя отчаянно колошматила ими почём зря, пока он не поймал её запястья и не обездвижил окончательно.

И тут Рыжая замерла, как мышка, заметившая тень ястреба над своей головой.

Ситуация получилась какой-то двусмысленной…

Кажется, это понял и атаман.

Она лежала на постели, он на ней верхом. Руки распяты. Из рваной блузки в процессе борьбы снова выскользнула аппетитная грудь. А Ворон и вовсе по пояс голый…

При этом он её пытается раздеть, а она сопротивляется, как может. И оба взвинчены до предела и готовы придушить друг друга.

Абсурд какой-то!

Эливерт посмотрел на неё сверху вниз и решил довести абсурд до крайности. Или напротив вернуть всему происходящему смысл…

Стремительно наклонился, запрокинув её руки в замок над головой, и чувственно коснулся губами ложбинки у основания шеи.

– Что ты… – начала было Настя, но договорить он не дал, закрыв ей рот поцелуем.

Да что же это такое?!

Настя снова попыталась дёрнуться и оттолкнуть его. Но Эливерт не отступил, без конца покрывая поцелуями лицо и шею, обжигая сбившимся дыханием.

А Настя, минуту назад готовая выцарапать ему глаза, таяла под этими ласками, теряя последнюю способность к сопротивлению.

Но так нельзя!

– Пусти! – прошептала Дэини. – Умоляю тебя, пусти!