И это было странное ощущение. Очень необычное, тревожное, но и радостное одновременно.

Я понимала, что для осуществления этой идеи слишком много трудностей. Например, как найти того, кто ей нужен? Просто смотреть на каждого? И что искать?

Допустим, нашла.

Что потом? «Пойдём со мной, дорогой?»

Да и сам процесс…

Вспомнилось вдруг: горячее учащенное дыхание над ухом, почти такое же горячее мужское тело прижимается к ней со спины. Потом слова. Слова, сказанные хриплым голосом. Смысл слов такой, что даже сейчас уши полыхают от стыда и омерзения. Ей трудно дышать от ужаса, от безысходности, от ощущения загнанности, и её вдохи больше похожи на всхлипы.

– Ты так дышишь, – шепчет хриплый низкий голос, – ты тоже хочешь… Даже не пытайся мне возражать! Я же чувствую!

В голосе – звериная агрессия и толика безумия. И тут же горячая, обжигающая даже через ткань, ладонь ложится ей на грудь. Рада захлёбывается воздухом от омерзения, перестаёт дышать, но следующее движение этой большой и сильной руки – и она вскрикивает от боли и шипит сквозь стиснутые зубы. Сердце бьется так, что вот-вот выскочит через горло. Надо позвать на помощь, но лицом её уткнули в угол, голоса нет, эмоции перехватили горло. Даже если крикнуть, не услышит никто. А если и услышит… Разве этому мужчине кто-то может запретить?..

От этих воспоминаний всегда начинала гореть спина. Именно ей, бедной и ни в чем не повинной спине, пришлось тогда за всё расплачиваться. И не только тогда…

Боль – хороший учитель. С этими словами отца я была согласна. Ни с одной его мыслью она ещё не была так горячо согласна, как с этой. И тогда, и сейчас. Абсолютно согласна. Именно этот учитель – боль, воспоминание о ней – сейчас ей и напоминал о том, что её идея опасна.

Я с содроганием думала о том, что должно произойти, если она всё же найдёт парня. Спина от воспоминаний и ненужных мыслей, которые обычно отгонялись как опасные насекомые, опять горела и чесалась.

Но идею не следовало отбрасывать именно из-за результата, который она обещала. Того самого результата, что ей не нравился, если на него смотреть как на процесс, но необычайно привлекал, когда представлялся свершившимся фактом.

На самом деле, если у неё всё получится с парнем, то… я уже буду порченым товаром.

Я наполнилась злобным предвкушением, когда представила лицо отца, когда… Или если? Пусть будет когда! Когда он узнает о том, что уже произошло.

Тут она хмыкнула своим мыслям – и так отец к ней относился не слишком-то хорошо.

В его представлении к ней и нельзя было хорошо относиться .

Ещё бы! Я одним своим появлением на свет уже вымарала его в грязи.

Тяжелый вздох не помешал продолжить завтрак, лишь напомнил, что не нужно так откровенно выражать эмоции. Мысли вертелись вокруг всё той же темы: да, она, новорожденный младенец, и вываляла отца в грязи. О да, да… А он сам совершенно не причем. Как же! Бесконтактное зачатие, не иначе.

Фу! Мерзкая двуличная скотина!

Только матушку почему-то жалко. У неё такие были мечтательные взгляды, когда она маленькой Раде рассказывала об отце… И маленькая Рада только по этим взглядам, по мягкой улыбке матери, с которой она расписывала достоинства самого лучшего мужчины, представляла, что отец - огромный сильный воин, с суровой внешностью и добрым сердцем.

Только такому её мать могла подарить свою любовь!

Так я думала, пока после самой страшной потери в своей жизни не узнала, кто же на самом деле её отец…

Так что подгадить отцу – чем не мотив? Представила, как он будет надуваться от негодования, багроветь...