— Его мать тогда ко мне приходила, когда Егор уехал на гонки. Пять лет назад.

— Подожди, подожди! — вскрикивает Марина, мотая головой после минутной тишины, что воцарилась на кухне после моих слов о том, что в тот день приходила не какая-нибудь его бывшая, а его мать.

Впрочем, я их прекрасно понимаю, потому что сама была бы в таком же шоке, как и они сейчас.

— То есть тогда, в тот день, когда Егор уехал, а ты заболела, из-за чего не смогла поехать с ним, к нему домой приходила мать? Так получается? — киваю головой, подтверждая это. — Что она тебе сказала?

Все как по команде смотрят на меня, ожидая, что же я им скажу. А точнее поведаю, о чём приходила поговорить мама Свободина, из-за чего я сорвалась больная, с температурой, и уехала. И не просто из города – покинула эту страну, даже никого не предупредив. Никому не позвонила, не объяснила, а просто оставила на столе кольцо.

Но вот только о том, что говорила Виктория Викторовна, я совершенно не хочу говорить. Это прошлое, и дверь туда нужно закрыть. Ни к чему бередить старые раны, которые кровоточат до сих пор.

— Да. Тогда действительно приходила Виктория Викторовна – мать Егора. Что она мне говорила – неважно. Да и к чему всё это сейчас?.. Не нужно это ворошить. Сейчас главное то, что у неё опухоль в голове, и послезавтра я хочу к ней зайти и поговорить с ней. Думаю, к этому времени она придёт в себя.

— Что?! — вскрикивает Света. — Сонь, ты с ума сошла? Зачем тебе с ней разговаривать? Она разрушила ваши отношения, и неважно, что она говорила. Тут я с тобой согласна. Наполовину. Потому что тебе нужно было поговорить сначала с Егором, а не сбегать вот так впопыхах. Но факт остаётся фактом. Она влезла в ваши отношения, и ты ещё хочешь к ней пойти и поговорить. Ты у нас святая дева Мария? Зачем?

Аверина сложила руки на груди и смотрит на меня хмуро.

— Я со Светой согласна, Сонь.

— Девочки, вы не понимаете… Сегодняшняя операция всего лишь продлила жизнь пациентке и облегчила страдания. Но опухоль как таковая до сих пор в её голове, удалить её окончательно, без последствий для пациента, почти невозможно. Когда я разговаривала с Глебом, спрашивая, какие есть шансы, он сказал, что шансы есть, но помимо хорошо проведённой операции должно быть ещё и желание жить и бороться с болезнью. А как я понимаю, у неё этого желания нет. И я хочу поговорить с ней, чтобы оно у неё появилось.

— Ты хочешь рассказать про Полину? — вклинивается в разговор Саша, который до этого времени молчал. Только смотрел на меня, хмуро сведя брови вместе.

— Нет, — качаю головой. — Об этом я никому не хочу говорить. Хоть и понимаю, что Егор имеет право знать об этом. Но я боюсь, что он может отнять Полю у меня. Ты бы видел сегодня его глаза. В них лишь мертвенный холод и безразличие ко мне. Это больно несмотря на то, что понимаю – сама виновата в этом.

— Тогда для чего ты собралась с ней разговаривать?

— Какая бы она ни была, она мать. И она хотела для своего ребёнка как лучше. Она мама Егора, и я не хочу, чтобы с ней что-либо случилось. Егору будет больно.

11. Глава 10

Соня

Я стояла перед входом в палату и не знала, где взять в себе силы и открыть эту злополучную дверь. Словно, открыв её, я попаду в настоящую преисподнюю. Моё сердце бешено билось, словно я пробежала десять тысяч километров, не меньше, а руки мелко дрожали.

Я пыталась успокоиться и взять себя в руки, но получалось плохо.

С губ сорвался шумный выдох. А руки сжала в кулаки, впиваясь ногтями в кожу ладоней, чтобы прийти в себя.

Вчера весь день мы с Полей провели на свежем воздухе. Погода была замечательной, что не могло нас с дочкой не радовать. Поход в зоопарк, катание на каруселях, поедание сладкой ваты. А вишенкой на торте стало детское кафе, где мы заказали вредную еду и уплетали её за обе щёки.