Сейчас, вспоминая откровение одной грубиянки, той, кто после очередной беременности просто закинула все дела, службу, отказалась от старшей дочери, отдалилась от всех и занялась собой в надежде хоть для кого-то стать достойной матерью… Я думал о ней, размышлял, через других пытался заставить её относиться к новой жизни серьёзней, и кажется, старания мои не были напрасными. «Выживает сильнейший», – ранее именно эти слова звучали каждый раз, когда у кого-то из маленьких деток более взрослых забирали еду. А сейчас…

Из общего котла, на который скидывались тёте Вере все взрослые матери, в первую очередь кормились проигравшие, потом середнячки, затем будущие чемпионы, которым на десерт из моих личных запасов, подаренных мне Беа, каждой в деревянной кружке дали по стакану дикого мёда. Только Беа могли собрать его без специальных защитных костюмов, коих у нас не было, и только их щедрость и любовь ко мне позволили разжиться столь драгоценным товаром, за который одна из весьма симпатичных самочек до сих пор ожидала оплаты.

Кстати, её я тоже видел на игре детей, но не в качестве шантажистки, желавшей исключительно меня, а в качестве старшей сестры, болельщицы, поддерживавшей младшую блокирующую у сетки. Всё же Беа и другие появились в племени не так давно, обучаться игре стали гораздо позже, чем полные фавориты – быстрые, верткие, молодые Кетти. Их команда с гордо задранными носами с лёгкостью разгромила всех претендентов на первое место, однако мелкие кошки, впервые столкнувшиеся с высокими, плечистыми Беа и Пандцу, таки ощутили угрозу, исходящую от роста, а также той силы подачи и блока, которой обучила их Катя.

Скорость и ловкость столкнулись с ростом и силой подачи; баланса в командах не было, и в молодежке занять абсолютное первое место могли лишь те, кто первыми создадут «интернациональную команду». Сидя рядом со мной, старательно наискивала не Беа, и даже не Кетти, а Пантер, добрая, заботливая, положившая на их взрослого самца глаз, тётушка Вера.

В предвкушении скорого визита разношёрстной имперской банды, я четвёртый день бродил у рынка в окружении медоедов, проверяя торговые прилавки и ассортимент. Посуда исключительно деревянная, в основном тарелки разных размеров, ложки и вилки, где-то даже ножи, сделанные из кусков трофейного железа. Тут же за этим прилавком было несколько очень тяжелых деревянных ведер, прищепки для белья, которыми местные почти не пользовались, ещё тапочки, типа сланцев, и что-то наподобие лаптей. Также, по моему требованию, была подготовлена кое-какая мебель. Стулья, столы в разобранном виде, кроватные койки. А к ним постельное, или что-то отдалённо его напоминающее.

Дальше, рядом со всякой всячиной, с нашей, земной женщиной за прилавком, был магазинчик бижутерии (сувенирный). Вот тут-то во всяких украшениях, безделушках и побрякушка, мы проявили фантазию. Заколки из костей, кольца из «невидимо редких древесных пород», ожерелье из зубов тигра, макаки, мамонта. Короче, глупому матросу, которому зарплата будет жать карман, всегда найдется, на что её потратить. В принципе, на некоторые украшения даже наши местные засматривались, только позволить себе их пока не могли. Сейчас на всё это цены специально завышены, дабы прилавки не опустели раньше времени. А потом уже, как пойдёт…

С бижутерией рядом – что-то типа маленького арсенала. Здесь мы собрали устаревшее оружие: копья, старые топоры, то, чем ещё не так давно пользовались наши солдаты, и успешно заменили трофейным вооружением. Среди всякого мусора имелись и вполне пригодные луки и стрелы, хотя цена на них также была явно сильно завышенной.