И тут, мой друг Уилсон, ты мог подумать, неужели тупые Кетти выкинули бы остатки еды в море? Раньше, конечно, нет, сожрали бы, попердели, помучились; может, кто-то бы помер от кишечной палочки или паразитов, сожравших их печень. А сейчас всю эту гадость, гниль действительно выкинули, не в море, а в пруд заботливого Добрыни. Не спрашивайте как, но этот человек умудрился найти и отловить несколько индивидов очень интересной пресной рыбной породы. Сомы… Контроль за их оборотом тоже пал на меня, того, кто ничего в этом не понимал. Тогда-то я впервые обратился к нашим, и о чудо! Гениальный повар тётя Вера знала об этой рыбе гораздо больше меня. Сомы не обитали в болотах, не могли жить в закрытых озёрах. Иными словами, инициатива Добрыни и старания кошек выращивать сомов стояли под угрозой… угрозой нашего незнания. Они подохнут – говорила Вера. Добрыня назвал тётю умной, а потом, добавив «но», обозвал дурой исключительно за то, что она не знала об особенностях местности. Выбранные батей водоёмы обладали подводным течением, иными словами, в определённых местах то, что кошки считали болотами и закрытыми озерами, становилось вполне пригодной для содержания и разведения сомов территорией. Оставалось только проверять и контролировать протоки, недопуская их засорение хотя бы внутри водоёмов. Кетти уже имели в оснащении наши ласты и подводные маски; старик вполне мог использовать их для достижения своих целей и просто не считал нужным оповещать нас о всех своих гениальных и не очень идеях. Всё же он тоже учился, пробовал, экспериментировал, в этом я точно не мог его обвинить.

Дела у тылов шли хорошо, хотя это не то слово. Они шли примерно как у коммунистов, завершающих пятилетку за четыре месяца. Социальное жильё, инструменты, грядки для колхоза (семьи), сети рыболовные, инструменты для быта, рубки леса, прополки, ну и, конечно же, кое-какие мастера-рабы… ой, извини, Уилсон, оговорился: зарубежные специалисты. Все, кто мог делать лодки, активно способствовали Федерации племен в становлении морской рыболовной державой, максимально ускоряя внедрение корабельных наук в ума местных племен. Опыт, в основном, передавался на словах, так как Кетти в редчайших случаях обладали знанием письменности. Их глупость и слабость стали очередной ступенью для возвышения нашего человечьего рода. Естественно, с использованием китайской народной мудрости: «Запиши, пойми, создай, используй и продай».

Наши девочки, да и я сам умели писать. Пусть и не очень грамотно, так же хреново-разборчиво, но мысль чужую друг до друга донести могли, а потому и местным мастерам, и детишкам Кетти, с Гончьими и другими племенами, опыт могли передать. Всё, что касалось животноводства, плетения сетей, строительства рыболовных лодок, немедленно передавалось детям. Кетти оказались жадными до знаний. На счастье, род людской оказался одним из немногих, кто мог эти знания сохранить, законспектировать, а после, неся свои ценности и науки, передать другим. Пройдёт год-другой, и множество мелких детишек, не знающих прелестей интернета, телефонов, синего трактора, овладеют базовыми знаниями, способными возвысить их в социальном статусе. Вместо навыков в «Доке» они будут знать анатомию и принципы создания животноводческих ферм. Вместо матерного культурного языка овладеют навыками держать язык за зубами и, конечно же, научатся использовать свои сильные стороны в реальной жизни: в производстве, торговле, ремесленничестве, а не в выборе лайна на пиксельной карте…