– Прости нас, Светлая Водяница, – покаянно повторила Акнир. – Прости, что побеспокоили тебя. Пусть твоя смерть будет светлой.

– Ирина? – Внезапно вода помутнела. На краткий миг царица приоткрыла глаза.

– Да, – быстро отозвалась Акнир. – Так звать ту, что посмела нарушить покой Вечного Города.

– Туман знает ее! Идите в конец Провалля. Ступайте вслед за Туманом… И передайте моей Ясной Пани: сегодня она узнает то, что желает узнать!

Водяница ударила рукой по воде, и водная гладь стала мутной, совершенно непроглядной, а когда ил снова осел, днепровская дева исчезла. У их ног лежали холодные темные воды Днепра.

– Ясной Пани – это кому же из нас? – не поняла Чуб.

– Русалки сплетничают, что Водяница почитает лишь Катю. И это плохо.

– Плохо?

Акнир поднялась со своей лаковой сумочки и недовольно оглядела ее подмокший бочок.

– Конечно, плохо, что в Городе раскол. Демон влюблен в Машу, Вася предана исключительно Кате…

– А ты?

– Моя мама верила в Трех. И я верю. Жаль, вы никак не научитесь работать вместе.

Все это не было особой тайной для Чуб.

– А что значит в Провалле? Куда она посылает нас? В бездну?

– Дух Бездны находится в бездне. Красиво! – Акнир наскоро прочитала над сумкой заклятие восстановления. – Проваллем, – пояснила она, – в Киеве издавна называют несколько мест. И конец Провалля – аллея к Зеленому театру. Ты вроде говорила: при жизни Ирина часто гуляла там…

Около получаса спустя Даша и Акнир вышли из перехода на Европейской площади.

Возле металлической радуги за филармонией они свернули направо – но пошли не вверх, по ступеням, к бывшему Царскому саду и мосту Влюбленных, а вниз – на неведомую, не изведанную большинством киевлян нижнюю террасу горы и дорогу, вьющуюся в сторону Зеленого театра.

Пройдя метров двадцать, они и впрямь точно угодили в Провал – даже сейчас, в середине дня, людей на тропе не было вовсе. И не только людей, но и примет их пребывания здесь. Лишь в самом начале пути им встретилась яркая пара: на дороге у каменного парапета стояли две девушки: одна с макияжем и черными ногтями типичного гота в ослепительно белом длинноволосом парике и широкой бархатной юбке до пят, вторая – с большим длинноносым фотоаппаратом в руках.

– Фотосессия, – присвистнула Землепотрясная Даша. – К Хэллоуину девки готовятся… Самое место!

Место действительно было колдовское, в «двух шагах» – в двадцати метрах вниз от самого сердца Киева – Парламентской библиотеки, Верховной рады, администрации президента – Город вдруг превращался в лес, в безлюдную чащу.

Языческая красота отчаянно-желтой колдовской киевской осени навалилась на них со всех сторон.

Солнца не было, но желтизна заменяла лучи.

Мир вокруг неприлично походил на страшно-прекрасную сказку

Мир вокруг был желт – снизу доверху. Желтая гора поднималась вверх – к общественному парку, желтая гора падала вниз, дорогу им усыпало яично-желтое золото. Небо почти полностью перекрывали склон горы и кроны деревьев, лишь прямо над головой можно было увидеть небольшой просвет, но и его уже заволок туман. И они словно угодили в середину громадного яйца – с туманным белком и желтком из янтарных листьев.

Тотальная, всеобъемлющая желтизна действовала странно: настроение поднималось, становилось бравурным, точно тебе вкололи дозу витаминов. Или наркотиков! Безлюдность пленяла; ты ощущал себя владельцем бесконечно-туманной оранжевой тайны, спрятанной под самым носом у центрального – официального, президентского, депутатского – Киева.

И было трудно поверить, что в каких-то двух шагах от этой безлюдной тропы начинается центральный Крещатик, улица Грушевского, стоит Кабинет Министров и очередные демонстранты с плакатами, и депутаты привычно жмут пятью пальцами пять кнопок сразу, дерутся и самозабвенно бросают друг в друга дымовые шашки…