— Малих! — Вздрагиваю от крика женщины за спиной и ускоряю шаг. Теперь я, кажется, бегу быстрее, чем колотится мое сердце. Пытаюсь унять дрожь в пальцах, но мне это не удается, поэтому просто сжимаю ладони в кулаки.

— Что там такое? — спрашивает Инас, как только я занимаю свое место.

— Сказали держать рот на замке.

Она фыркает.

— Сволочи, — шипит недовольно. — Но мы что-нибудь придумаем.

Бросаю на нее взгляд. Да, мы точно подружимся.

— Ты не встревай, я сама найду способ отомстить. — Ужас, который охватывал меня еще минуту назад, начинает медленно трансформироваться в решимость, благодаря которой я смогу пройти через все и исцелиться. Смогу. Сцепив зубы, я все обязательно преодолею. Может быть, не сейчас, но позже обязательно.

— У тебя только внешность невинная, да? — спрашивает Инас, внимательно разглядывая мое лицо. — А внутри коварная женщина.

— Не болтаем! — выкрикивает одна из надзирательниц. — Заканчивайте с обедом и спать! Подъем через четыре часа!

Мы снова принимаемся за еду, которую я просто ковыряю ложкой, а потом располагаемся на отдых. Я устраиваюсь на матрасе, содрогаясь от каждого шороха. Даже несмотря на знание, что Малиха здесь нет, он все равно мерещится мне в каждом углу. Его шаги чудятся мне в шорохе матрасов, даже голоса лежащих на своих местах девушек похожи на его мерзкий шепот, которым он произносил скабрезности прямо мне в ухо.

Я переворачиваюсь набок и, закусив подушку, тихонько скулю. Этот звук тонет в негромкой беседе девушек, но отдается внутри меня, разрывая грудную клетку. Мне снова хочется умереть, потому что с клеймом позора, которое мне поставил этот шакал, нормальная жизнь невозможна. Что делать дальше? Как принять то, что сотворили с моим телом?! Как можно смириться с тем, что я перестала быть чистой? Меня опорочили, унизили, растоптали. Ни о какой девичьей гордости больше не идет речи. Теперь я даже не знаю, смогу ли когда-нибудь поднять взгляд и открыто посмотреть кому-нибудь в глаза.

Недостойная. Опустившаяся. Растерзанная.

Я тихонько вою в подушку, в полной мере осознавая, что теперь я — падшая. Неважно, что это случилось не по моей воле. Факт моей порочности теперь никуда не денется. В груди такое ощущение, что кто-то страшный ковыряет там раскаленным ножом, царапая мышцы и распарывая лезвием органы. Хочу провалиться в темноту и никогда не просыпаться, но жестокая судьба держит меня живой. Не знаю, за какие грехи расплачиваюсь этой агонией, но, должно быть, я действительно сильно грешила, раз чувствую такое.

4. Глава 3

Спустя несколько часов нас поднимают, снова кормят, усаживают в фургон, и мы отправляемся в путь. Машину качает, я опять балансирую на грани сна с реальностью, но настороженность и периодически доносящийся до меня голос Малиха не дают уснуть. Когда слышу, как он разговаривает, тело снова бьет озноб, а в груди появляется тяжесть, словно туда вложили огромный камень. Синяки на теле саднят, разбитая губа пульсирует, а на лице уже появился отек. Перед выходом из дома я предусмотрительно надела гишуа, чтобы больше никто не видел моих глаз. Душ не помог, я по-прежнему чувствую себя грязной и… Как там сказала та женщина? Порченный товар? Да, именно так я себя и чувствую. Но страшнее всего страх перед грядущим. Мне не дают покоя мысли, что меня могут выкинуть в пустыне или что-нибудь еще, лишив шанса доехать до Заида. Если сразу после случившегося я была готова умереть, то теперь хочу сражаться за жизнь. А все потому, что у меня появилась новая цель — отомстить проводнику за то, что он сделал со мной. Почти всю дорогу я выстраиваю в своей голове планы мести, представляя, как добьюсь возмездия. Некоторые картинки в голове настолько реалистичные, что сердце заходится, заставляя меня задыхаться от ужаса и осознания, куда зашла моя фантазия. Непролитые слезы встали комом в горле и прожигают его, просачиваясь в кровь не хуже яда.