Суханов был моей первой любовью. Я втрескалась в него на первом курсе, можно даже сказать – на первой паре. Он же заметил меня только на третий год учебы. Я случайно – правда, не без помощи Аси – оказалась на вечеринке, где гуляла вся университетская аристократия с ударением на предпоследний слог. Кто-то пригласил нас с Аськой за общий стол, потом кто-то пошутил, что мы с Сухановым предназначены друг для друга: я – Матвеева, он – Матвей. Затем помню череду вкусных коктейлей, а на следующее утро я проснулась у него в квартире. Одна.

Отец Матвея был каким-то важным депутатом, по всему городу были развешены плакаты с его лицом и лозунгами. Суханов тоже засветился в предвыборном видеоролике с папой. И хотя я влюбилась в него совсем не поэтому, не могла отрицать – я ему не ровня. Я очень боялась, что совершила самую большую ошибку в жизни, что он просто посмеется надо мной и запишет в очередные победы, но, к моему безмерному счастью, оказалась не права: Матвей вернулся домой с горячими круассанами из кондитерской и предложил позавтракать вместе.

В итоге мы провстречались весь семестр и целое лето. А потом он, не сказав ни слова, улетел жить во Францию, куда после скандала с денежными махинациями сбежал его отец.

Я пыталась связаться с Сухановым, когда узнала о Лисе. Даже ходила к матери Матвея, которая подала на развод и осталась в родном городе, но он так и не объявился.

– А у тебя есь басая класная масина? – коверкая и растягивая слова, малышка возвращает меня в настоящий момент, сверкая голубыми глазищами.

Она умеет смотреть пронзительнее кота из «Шрека», все тают. Дым не исключение. Он улыбается и на покрытых серой щетиной щеках появляются знакомые ямочки.

– Есть, – его тон меняется, Дым звучит мягче, добрее. Дружелюбнее, что ли.

– Покасись? Посалуста, посалуста! – Она складывает вместе ладошки и трясет перед его лицом в умоляющем жесте.

Все, ему конец, Лиса пошла в наступление. Я моргаю, придя в себя, и спешу к чудо-парочке.

– Здравствуйте, – делаю последние несколько шагов к ним, – извините за…

– Не извиняйтесь, – обращается ко мне совсем иначе – холодно и надменно.

Ясно, это он только к Лисе благосклонен.

Ну и ладно. Я протягиваю руки и забираю ее, не обращая внимания на капризы. Опускаю на пол, и та сразу обнимает, а у меня в голове мысли в воронку закручиваются. Я не рассчитывала его еще раз встретить, но теперь мне выпал второй шанс. Можно попробовать исправить положение, до сих пор ведь стыдно за тот визит.

– Послушайте, – судорожно вспоминаю, как его зовут, – Федор.

– Можно просто Фед.

– Хорошо. Фед, – жмурюсь сильнее, а потом выдаю на одном дыхании: – Я хотела бы объясниться.

Он что-то собирается сказать, но я настроена решительно.

– Нет, я настаиваю. Мне неудобно от мысли, что я могла показаться вам легкомысленной. Я ведь… я вовсе не собиралась звать вас на свидание, как вы могли подумать. Точно не за этим приходила, исключено. Просто, – ловлю странное выражение лица напротив, вздернутую бровь и заново проговариваю свои слова в голове. – О! Я не это хотела сказать! Вы конечно привлекательный, и вас можно позвать на свидание. Я думаю, вас довольно часто зовут на свидания и…

Господи, закройте мне рот.

– Ага, – Дым вдруг подхватывает, я поднимаю глаза и отчетливо вижу, что ему смешно. А меня это неожиданно злит.

– Лиза после моих рассказов очень хотела посмотреть на пожарных, и я посчитала хорошей идеей попросить вас об одолжении. Ну, приехать в вашей форме и…

– Почему нет?

Стоп. Что? Я ведь произнесла это с интонацией «знаю, какой говорю бред, просто не осуждайте меня».