— Зачем? — зло перебила, едва сдерживая отчаяние. — Мы так долго этого ждали! Ты почему на себе крест ставишь?

— Всё равно вечно не проживешь. А так я хоть подольше рядом с тобой побуду, — ласковый тон бил по нервным окончаниям.

— Нет! — я вскочила, вцепившись в волосы и по-настоящему сходя с ума. — Ни за что! Не неси эту чушь. Должна быть другая причина, я не верю, что ты так просто сдаешься.

Вмешался скрипучий голос. Я вскинулась, совсем позабыв об еще одном свидетеле нашей общей боли.

— Не потянете.

— Что?

— Замолчи! — строго отрезала бабушка.

— Лечение больших денег стоит, деточка, — старушка противно причмокнула губами.

— Бабуль, тебе стоимость операции увеличили? — после кивка спросила снова. — Насколько?

— Варюш, ты не должна…

— Сколько?!

— В три раза.

Я охнула от удивления и обиды. Горечь скопилась прямо во рту, в глотке пересохло, а грудь стянуло жгутом, что не давал нормально дышать.

— Почему?

— Последние анализы еще хуже стали, — ссутулила спину и пожала плечами. Равнодушно, словно уже смирилась. — Врач сказал, что это усложнит операцию. Потребуются какие-то заморские катетеры и оборудование, а деньги от государства, сама понимаешь, все не покроют.

Бабуля потянула меня обратно на кровать, но я резко качнулась и как одержимая забормотала.

— Я найду деньги, — сразу пресекла возражения, — если я тебе и правда дорога, ты согласишься на операцию и доверишься мне. Я всё сделаю.

— Варюш…

— Нет, бабуль, не вставай. Отдыхай, слушайся врача и попроси его позвонить мне, чтобы обсудить сумму и срок выплаты.

Есть больше не хотелось. Меня ошпарило мыслью, что чем дольше я сижу без дела, тем меньше шансов найти деньги. Проклятое время не собиралось тормозить.

Поцеловав бабушку в сухую щеку и успокоив ее очередной лабудой насчет богатенького друга, для которого подсобить в таком вопросе — вообще не проблема, я пулей вылетела в коридор, наказав съесть хоть что-то из принесенной еды.

Первая остановка в туалете. Эмоции обрушились на меня настолько сильной волной боли, что пришлось заткнуть себе рот и заглушить крики. За что? Кто, черт побери, решает, сколько страданий отвесить той или иной душе? Почему там, где должен быть просвет, клубилась бесконечная тьма?

Я прорыдала больше получаса и с опухшим от слез лицом вышла на улицу. Сразу позвонила Светлане, нашей начальнице, попросив отработать сегодняшнюю смену. Особые гости? Ха, да без проблем. Они будут довольны.

Безотказным всегда сильнее радуются.

— Спасибо. Я не подведу.

Выдохнула и оборвала звонок. Отчаяние почти обесточилось, оставив лишь слабость и холод, проникший в тело. А еще безумную решимость.

Сейчас я была готова на что угодно. Ошметки гордости хрустели под ногами.

***

Дым клубился у входа и мягким облаком оседал на танцполе. В воздухе витал жгучий коктейль ароматов, от мешанины женских парфюмов кружилась голова и крутило живот. Девочки постарались, забрызгавшись духами до приступов удушья и намалевав лицо до неузнаваемости. Посетители еще не пришли, но адреналин уже пробился в нашу толпу и цепочкой следовал от одной официантки к другой. Нервно шушукаясь, мы протирали бокалы, и без того начищенные до блеска, и незаметно бросали вкрадчивые взгляды в сторону входной двери.

Я тоже прожигала ее взглядом. Тряслась, билась в лихорадке, сглатывала горький осадок, появившийся после встречи с бабушкой, но держалась. Одно это уже казалось мне чудом света.

— Варька, а ты что здесь делаешь? — удивился Паша, занимая место диджея.

— Соскучилась, — я усмехнулась и пожала плечами. Чувствовала себя жалкой.