– И ничего я не подслушивала, я воды на кухню шла попить. – Девочка упёрла руки в бока и с укором посмотрела на меня. – Я тоже в Муром хочу! Вы всё время без меня ездите, а я там даже маленький разочек не была. Папа не берёт, вы не берёте. Марья Алексевна тоже не хочет брать, а у самой там дом большой, хоть коврик у двери могла бы мне выделить. Я маленькая, много места не займу. И вести себя буду хорошо. Честно-честно! Дядя Костя, возьмите в Муром! А то я совсем расстроюсь и плакать буду.

– Константин Платонович, – присоединился к девочке Киж, – место в дормезе есть, давайте возьмём Ксению с собой.

Я обвёл парочку взглядом и кивнул.

– Хорошо, возьмём. Только ты, Дмитрий Иванович, и будешь за ней следить. Если она потеряется или напроказит, отвечать придётся тебе. Всем всё ясно? Тогда быстро спать! Завтра разбужу ещё до рассвета.

Ксюшка взвизгнула от счастья. Сначала кинулась и обняла меня, затем Кижа, а после выбежала из гостиной, на ходу крикнув ему:

– Дядя Дима, я, честное слово, сильно не буду баловаться! А за маленькие проказы вас дядя Костя не накажет!

– Сам нарвался, – я похлопал Кижа по плечу, – чтобы даже на шаг от неё не отходил.

– Сделаю, – вздохнул он, – куда я денусь.

– Вот и чудненько. А сейчас доброй ночи, пора и мне спать.

Но в постель я попал не сразу. По пути меня перехватила Таня и заявила, что она тоже едет в Муром. И вовсе она себя хорошо чувствует, и дыхательные упражнения будет делать на месте, и за Ксюшкой нужно приглядывать, и вообще, я без неё буду слишком суровый, а Сашку с Петей пожалеть нужно, им и так досталось. Ну, и были ещё некоторые аргументы, о которых в приличном обществе не рассказывают. Так что пришлось согласиться с Таней, что она едет.

Будто специально подгадав, в Муром мы приехали как раз к обеду. Марья Алексевна сначала удивилась, затем обрадовалась и тут же пригласила всех за стол. На нас с Таней она поглядывала с любопытством, явно ожидая рассказа о случившемся в столице, но держала себя в руках.

Сашка и Бобров сидели за столом как на иголках, опасаясь на меня даже взгляд поднять. А я специально говорил только о погоде, видах на урожай и прочей ерунде. Пусть помучаются и ещё раз подумают над своим поведением.

И только Ксюшка вела себя непосредственно, не утруждаясь формальностями. Получив десерт, она поковыряла в пирожном дырку, облизала ложку и громким шёпотом на весь стол спросила у сестры:

– Боишься?

Рыжая гордо фыркнула и не стала отвечать.

– Ну и зря, – Ксюшка принялась выгребать ложкой воздушный крем, – дядя Костя тебя выпороть обещал.

Александра закашлялась, глядя на меня с возмущением и ужасом.

– Милый ребёнок, – вкрадчиво спросил я у Ксюшки, – это когда же я такое обещал?

– Ну, – она вытянула губы трубочкой, – папа всегда обещает выпороть, когда плохо себя ведёшь. Сашу он хворостиной берёзовой гонял, когда она без разрешения из его ружья стреляла. Она потом на животе спала, так ей всыпал. А вы в Злобино старший, значит, тоже хворостиной можете выпороть. Я разве неправильно сказала?

Я сдержал улыбку, увидев, как Александра с облегчением выдохнула. Похоже, она всерьёз поверила, что я мог такое сказать.

– Ксения, а ты когда балуешься, не боишься, что я тебя могу хворостиной?

– Меня нельзя, я ещё маленькая, – твёрдо заявила Ксюшка. – Папа сказал, что мне надо словами, а Сашка уже взрослая, ей поздно объяснять, если раньше не поняла.

Рыжая сверкнула глазами и тайком погрозила сестре кулаком. Та в долгу не осталась и показала Александре язык. Ёшки-матрёшки, натуральный детский сад! Ещё и Марья Алексевна сидит довольная, будто на цирковом представлении. Хоть и правда бери хворостину и гоняй их вокруг усадьбы.