У дальней стены, возле растопленного камина, где горел сильный огонь, стояло большое и широкое кресло. На одной из его ручек висел зелёный клетчатый плед. И я почему-то очень легко представила, как по вечерам Паук садится в это кресло, укрывается пледом и читает какую-нибудь книгу. Это был его уголок, его норка, где он любил отдыхать — я была в этом совершенно уверена.

Между тем, пока я оглядывалась, артефактор поставил посреди комнаты стул и указал мне на него.

— Садись.

Я послушно села, расправила юбку. Коул настороженно наблюдал за Пауком, который в это время подходил к шкафу, распахивал створки и рылся в одной из коробок.

Что-то в этот момент меня кольнуло. Что-то в выражении его лица… но только я собиралась поймать мысль, как она со свистом улетела. А Паук, обернувшись, подошёл ко мне и начал цеплять на руки и на ноги какие-то странные прищепки. Такую же прищепку прицепил себе на запястье, потом повесил мне на шею тонкую золотую цепочку с зелёным камнем в оправе из серебряных листочков, сел в кресло за моей спиной и сказал:

— Значит, так. Ты, эльф, сейчас будешь пытаться прикоснуться к Шайне. Амулет, который я на неё надел, должен блокировать прикосновения. Но рассчитан он на человека. Тяни к ней руку, не бойся, он не бьёт в ответ, только блокирует. Будешь чувствовать сопротивление, но всё равно тяни, пока не коснёшься её.

Вообще-то мне не очень хотелось, чтобы Коул до меня лишний раз дотрагивался. Но раз уж я обещала…

Эльф тоже выглядел не слишком довольным, но послушался. Поднял руку и начал тянуть ко мне ладонь. Выглядело это безумно интересно — и вроде бы нет ничего впереди, кроме воздуха, а Коул будто бы в чём-то вяз, как муха в варенье. И лицо у него стало напряжённое, тёмные глаза сощурились, на виске вздулась вена, по лбу потёк пот. Ничего себе амулетик… Интересно, кому может понадобиться избегать прикосновений? Жене, которая не хочет спать с мужем, что ли?

Между тем Коул, вдруг взревев, словно бешеный медведь, прорвал невидимую преграду и буквально рухнул ко мне в объятия. Я подхватила его под руки, чтобы эльф не упал на пол, и засмеявшись, заметила:

— Надо было брать с вас клятву ещё и Коулу боль не причинять. А то уйдёт отсюда с отбитыми коленками.

Паук молчал, а внук Повелителя, пыхтя, пытался выпрямиться, цепляясь за меня с упрямством, достойным лучшего применения.

В конце концов встал, рукавом вытер пот с лица и, посмотрев на артефактора почти с ненавистью, заметил:

— Вы бы хоть предупредили, что когда амулет перестаёт действовать, можно рухнуть.

— Он не перестал действовать, — ответил Паук каким-то странным голосом. Очень напряжённым, что ли?.. — Он рассчитан на людей, а Шайна — полукровка. Поэтому при должном усердии можно сломать защиту. Садись-ка в кресло. Теперь я попробую.

— Я постою, — буркнул эльф упрямо, но артефактор даже слушать его не стал — оттащил за руку и усадил в собственное кресло. Потом снял с меня «отработанный» амулет и нацепил другой — какие-то пёрышки, деревяшки бренчащие, бусины — отошел на два шага и тоже начал тянуть ко мне руку.

Видимо, этот амулет был помощнее. Паук пыхтел дольше, чем Коул, и на лбу у него появилась испарина, и ладонь, тянущаяся ко мне, дрожала, и дыхание было тяжёлым, хриплым. Но защиту он сломал не с рёвом — со стоном, падая передо мной на колени, и резко сжал мои плечи.

Коул позади нервно заёрзал в кресле, но я не двигалась. Просто ждала, пока артефактор придёт в себя.

Пришёл, открыл глаза. Посмотрел на меня — внимательно, изучающе. Стало неуютно, и я даже плечами повела, освобождаясь от его прикосновения. Он усмехнулся, а потом вдруг, к моему удивлению, поднял руку и дотронулся до моего подбородка. Нажал, заставляя повернуть голову влево, а потом точно так же — вправо.