– Мне... непосильной? Да что вы, мой господин, я делаю свое дело и думать не думаю о драконах. Ваш дед, уж простите за прямоту, наворотил дел, выступив против ящеров… Нам, наученным горьким опытом, вряд ли пристало и думать о чем-то подобном. Надо спасибо сказать, что те и вовсе нас не изничтожили... Обложили существенной данью, это да, но хотя бы мы живы. И вообще, помяни черта... Нет, это к лучшему, что драконы больше не появляются в наших краях! У нас и своих забот полон рот, – заключил собеседник, снова глянув на птицу, положившую голову Дугласу на плечо.

Бриана впервые подала голос:

 – Так ты считаешь, эта птица тоскует по воле?

 – Огневки любят свободу, – подтвердил ее муж. – Стоит им только раз почуять ее, как душа их томится по свету, вольному ветру и поднебесью. Вы ведь держите их почти круглосуточно в шахтах, не так ли?

Лекарь кивнул.

 – Горняки без них как без рук: это и свет, и указка, в каком направлении двигаться.

 – Птица, рожденная во вспышке яркого света, прозябает в кромешной ночной темноте глубоко под землей...

 – Но прежде это им не мешало! Они исправно делали свое дело.

Дуглас осведомился, задумавшись на секунду:

 – Случалось ли с птицами непривычное им в последнее время?

 – Непривычное... – Макдадли задумался, припоминая.

 – Они вылетали из клетки, – напомнила леди Бриана. – Как раз с месяц назад кто-то недосмотрел и не запер щеколду на клетке: птицы вырвались на свободу, и лучшие птицеловы несколько дней искали их по всему Лунному Долу. А, изловив, воротили назад...

Ее муж закивал, казалось, он понял все, что хотел. Да Бриана уже и сама догадалась, в чем причина птичьей хандры!

 – Они почувствовали свободу, – сказала она, – и не желают возвращаться под землю.

 – Но это нелепо! – возмутился Морай. – Они только птицы. Неужели нельзя что-нибудь сделать?

 – Боюсь, они погибнут в неволе, – произнес Блэкнесс. – Этих птиц можно спасти, только выпустив на свободу!

Несчастный старик даже руками взмахнул.

 – Но кроме них у нас сейчас нет взрослых птиц. Вылупившиеся птенцы еще слишком малы, к тому же, слабы. Драконье пламя ослабевает в последнее время...

 – Оно потухает?

 – Потухает?! – Морай, в очередной раз пораженный, выпучил глаза. – Разве драконье пламя способно потухнуть? Я думал, оно горит вечно.

 – Да, если поддерживается драконом, но без него оно со временем угасает.

Бриана в голове подсчитала: они получили драконье пламя, как дар, во время заключения мирного пакта с драконами. Дед Дугласа начал войну лет семьдесят или больше назад, посчитал, что способен выступить против драконов и захватить плодородные земли в Астрийских предгорьях, испокон веку принадлежащие им, но после серии кровопролитных сражений он был пленен и едва не убит, и драконий король, Изенгард Первый, проявил милосердие: обложенный данью, Рори Блэкнесс был отпущен домой вместе с драконьим пламенем, отданным ему в дар. То было не просто подарком, скорее орудием, ибо дань второе поколение рода Блэкнесс платило драконам огненными опалами.

 – Семьдесят лет... – сказала Бриана. – Это пламя горит уже семьдесят лет. Неужели ему пришло время угаснуть?

 – Семьдесят лет – небольшой срок для дракона, – произнес ее муж, – но для пламени, отделенного от источника...

Бриана с ужасом поглядела на мужа.

 – Если пламя угаснет, – выдохнула она, – мы не сможем добывать огненные опалы, без опалов нам не выплатить дани, а если не выплатим дань... – Голос ее против воли пресекся. – Что же нам делать? – Она с мольбой поглядела на мужа, который и мужем-то ее не был (уж теперь она почти в этом не сомневалась), но казался невероятно сведущим и способным помочь.