Станислав Грах.

Шлепки звучат громче, он будто с цепи сорвался, вбивается в меня, вколачивается, и я кричу, позабыв о том, где нахожусь, с жадностью каждое его движение впитываю, в облаках парю, я такого удовольствия не испытывала никогда, с неба на землю, и обратно.

- Еще, Стас, - выкрикиваю, и охаю, когда он берет меня, сильно, яростно, до пляшущих точек перед глазами.

В этом безумии совсем не слышу его голоса, лишь когда он выходит из меня, и мне становится пусто, начинаю соображать.

- Развернись, - требует Стас, и сам подхватывает меня под живот. Переворачивает на спину.

Лопатками упираюсь в пол.

Встречаю его взгляд. Там плещется похоть, густая и черная, его улыбка так порочна, даже дьявол не способен ухмыляться настолько пугающе, настолько возбуждающе, что сводит мыщцы внизу живота.

Лежу перед ним.

Он разводит в стороны мои ноги, смотрит туда, в промежность.

Я знаю, что там блестит все от моих соков, что складки покраснели от его вторжения, мне стыдно под этим неотрывным мужским взглядом, но нет сил сжаться.

Стас подхватывает меня за колени.

Забрасывает мои ноги себе на плечи.

Наклоняется ко мне, теснее.

И рывком входит.

Кричу в потолок от этого движения, сразу на полную, на всю его длину члена в меня.

Он наваливается сверху. В ладони сжимает грудь, заставляя выгнуться, и берет меня, слепо, жадно, быстро и нетерпеливо вколачивается, подчиняет себе плоть.

Ладонью бью по зеркалу, мои бедра зажаты тисками его рук, и я растекаюсь лужицей, у меня никогда не было мужчины, вот такого, настоящего, под которым голос срывается на хрипы.

А ему все мало.

Он таранит меня, он мнет мое тело, грудь и шею, я в его власти, он зовет:

- Каролина.

И я усилием поднимаю голову, смотрю ему в глаза.

Интимный акт словно таинство, одно на двоих, ближе просто некуда, это максимум, это грань - глаза в глаза, и мое слабое тело под крепким мужским.

- Еще? - он замедляется, плавно выходит, медленно погружается в меня.

- Да, - прошу шепотом.

Он отсраняется, и я застонать готова, не чувствовать его в себе сейчас - это на маленькую смерть похоже.

За руки он рывком поднимает меня.

Ноги дрожат, я стоять не могу, как кукла послушна. Разгоряченная, вспотевшая, с налипшими на плечи волосами, грудью вжимаюсь в холодное зеркало.

- Выгнись, - слышу привычный приказ. За ним шлепок по ягодице.

И на разъезжающихся ногах пытаюсь отставить попу назад.

Он врывается.

Так сразу, так резко. Вскрикнув, ладонями везу по стеклу.

Он сзади, он во мне, руками обхватывает меня и таранит, по телу волны бегут, в сладкую истому проваливаюсь.

Я будто бы сплю, так хорошо не бывает.

РУСЛАН

В подъезде оглушающе громко лает собака.

Лениво тычу вилкой в тушеный помидор, с трудом доедаю ужин. Давно такого не было. Я голоден, чувствую, а кусок в горло не лезет.

Стас увел Кару. Их нет уже полчаса, не меньше. А я сижу тут как идиот, сам себе повар, и рядом две нетронутые тарелки.

Еда стынет.

Смотрю на них, смотрю. Собака снаружи лает.

С размаху, одним движением, сгребаю ужин со стойки на пол. Посуда бьется, в разные стороны со звоном летят приборы.

Встаю с высокого табурета и ослабляю узел галстука. Снимаю его через голову, отшвыриваю на диван.

Шагаю к входной двери. Гремлю замками.

Распахиваю ее.

И невольно отступаю назад, когда на меня, оскалившись, со всех лап летит черный ротвейлер. Успеваю заметить, как из его пасти слюна капает на площадку.

Толкаю дверь, и хлопаю ей от души.

Пес заходится лаем снаружи. Слышу, как когти царапают деревянное покрытие, и вплотную подхожу к двери.

Давлю кнопки, и на экране видеофона появляется картинка лестничной площадки.