— Не плачь. Только расстраиваешь. И так сердце болит за вас, ещё ты добавляешь соль на рану. Успокойся, кызым. Всё образуется, — утешает папа.
Ещё немного поговорив с отцом, отключаю звонок. Вроде бы нахлынувшая истерика затихла, но, оставила после себя тяжёлый груз. Смотрю на письменный стол со своими конспектами и нет никакого желания продолжать заниматься. Я встаю из-за стола и направляюсь в ванную, чтобы принять душ перед сном.
Тёплая вода смывает напряжение и усталость в теле, но не помогает смыть тяжёлый камень с груди, что поселился в последнее время.
Уже после всех процедур, укутавшись в тонкое одеяло, лежу в темноте своей комнаты и пялюсь пустым взглядом в окно, откуда пробивается свет уличных фонарей.
Из улицы доносится шуршание шин по асфальту, а значит — к дому подъезжает машина. Следом слышу глухие хлопки дверей автомобиля.
Изо всех держусь, чтобы не встать с кровати и не взглянуть: кто пожаловал в такое время.
Мне и так понятно кто.
Переворачиваюсь на другой бок и укрываюсь с головой одеялом, чтобы ничего и никого не слышать. Около сорока минут ворочусь из стороны в сторону. В неожиданный момент не выдерживаю и встаю с постели. Сон ни в одном глазу. Теперь мне приспичило пить, а выходить из комнаты — нет ни малейшего желания, боясь нарваться на кого-либо. Жалею, что не имею привычку брать с собой питьевую воду.
Поборов свою трусость, всё-таки не выдерживаю, и иду на выход из спальни. Открываю осторожно дверь и выглядываю в коридор, освещаемый тусклым светом. На мою радость никого не видно и не слышно. Ступаю босыми ногами по ковролину и направляюсь к лестнице. Мой взгляд цепляет дверь комнаты Тамира, что пребывает в конце коридора. Убедившись, что никто не выходит, стараюсь бесшумно спуститься на первый этаж.
Внизу также полнейшая тишина. Беспрепятственно отправляюсь на кухню. Наливаю с графина в стакан чистой воды и с жадностью осушаю. Удовлетворив свои потребности, также бесшумно возвращаюсь в спальню.
Поднимаясь по лестнице, внезапно доносится до слуха звук из коридора второго этажа. Создаётся впечатление, что кто-то стучит. Замираю, прислушиваясь к шуму. Осторожно выглядываю из-за поворота, откуда доносится приглушённый стук. То, что вижу впереди, заставляет затаить дыхание и не двигаться.
Дания в шелковом чёрном халатике, доходящего ей до колен, открывает дверь в спальню Тамира. Без колебаний проходит внутрь, осторожно закрывая за собой.
Я резко прислоняюсь спиной к стене и дышу так, будто пробежала стометровку. Пульс зашкаливает, создавая шум в ушах. Сильно зажмуриваю глаза, чтобы удалить из памяти недавнюю сцену.
Срываюсь с места и быстрым шагом направляюсь в свою комнату.
— Меня это не касается. Это их личная жизнь, — как мантру шепчу себе под нос и ныряю под одеяло, укрывшись с головой.
Но почему мне становится мерзко, словно меня обваляли в грязи? Как же это унизительно! Использую все усилия, чтобы освободиться от этого брака!
Начинает мутить, как подумаю, что однажды придётся лечь в одну постель с этим...
Ни за что! Только через мой труп!
23. Глава 23
Алсу
Отец, как и обещал, приехал через два дня. Моей радости не было предела. Увидев его, всё опять сковырнулось и заныло. Тоска по отцу разрасталась до масштабных размеров. Он похудел и осунулся. Я догадываюсь, с кем определённо связано — с неизвестным Ильгизом, который не даёт покоя отцу. Пыталась расспросить у нашей охраны подробности, но те стойко молчат, отвечая неоднозначно.
Папа пробыл в доме Шариповых почти целый день. Визит отца попал на воскресенье, и я спокойно могла провести время. Разговор с родителем состоял о нас с Данией, и мало о делах самого отца. Но я видела закравшуюся печаль в его глазах. И это больше всего расстраивало. Для разбавления обстановки он обещал пригласить нас всех к себе в гости, устроить небольшой праздник. По словам папы, Гульсина-апа тоже очень соскучилась и жаждет видеть нас с Данией в скором будущем.