- Сказал же - поймаем.

И он не соврал.

❤️❤️❤️

Возможно, это все из-за того черничного коктейля.

Когда мы целовались в прачечной - от нее ягодами пахло, и слабо алкоголем. Неизвестно, сколько она выпила. Она вовсе не такая невинная, какой кажется сейчас - когда лежит на кровати, раскинув руки, на бледном лице тени от длинных ресниц.

А может быть, она наглоталась дыма, потому и отключилась.

Она же чуть не спалила дом. Если бы мы замок не выломали.

Кто поджигает тонну бумаги в мусорной корзине на ковре с длинным ворсом, еще и вблизи окна. На том месте теперь черное выгоревшее пятно.

Хорошо, что у Адама проблемы с желудком. И батарея бутылок с минеральной водой в каждой комнате. И огонь не перекинулся на шторы, полыхало-то будь здоров, успели потушить.

И, вообще, спички детям не игрушка.

Дура малолетняя. 

Смотрю на Каина - он открывает форточку, впускает в комнату струю холодного февральского ветра.

Оборачивается.

- Амба, - говорит одними губами.

- Аминь, - усмехаюсь вслух.

Понимаем друг друга без слов почти. Откидываюсь на спину, поворачиваюсь на мягкой кровати. Она лежит рядом, будто спит. Прислушиваюсь к ровному дыханию, всматриваюсь, не дрожат ли ресницы - вроде не притворяется, правда, вырубилась.

Зашибись. Наворотила дел - и лежит, умница.

- Врача вызовем? - брат вертит в пальцах телефон. Подходит к кровати с другой стороны, опирается коленом, тоже заглядывает ей в лицо. - Или дыхание искусственное сделать?

- Нашатырь ей надо, - киваю на дверь ванной. - Ты на ногах, за аптечкой сгоняй.

Он непривычно послушно чешет в ванную. Хотя, командовать привык сам. Серьезно что ли, переживает за цветочек?

Наклоняюсь, носом касаюсь ее щеки. Пахнет дымом и кремом, кожа нежная, лепестки, не меньше. Малышка совсем, едва прыщи прошли, у нее и грудь поди растет до сих пор.

Быстрым взглядом оцениваю выпуклости под свитером.

Ничего так. Тянет потрогать.

Да блин.

Встряхиваюсь, слезаю с кровати. Наклоняюсь к ее спортивной сумке, вжикаю молнией. Шарюсь в бабских вещичках.

Адам якобы умер, Яна якобы сожгла документы. А по факту - оба решили свалить. Красиво придумали. В городе его имя каждая собака знает. К нему и так уже подбирались, он в своих казино вконец охамел, творит, что хочет, такие суммы крутятся - вовремя подсуетился и прикинулся мертвым.

В теплые страны собрались, точно, у нее тут одни футболки да шорты.

О, какие трусики.

Вылавливаю кружевную тряпочку. Не удержавшись, подношу к носу. Ням, плотоядно кошусь на фигурку в постели.

- Завязывай, - морщится Каин. Тащит белый сундучок с лекарствами.

- Угощайся, - кидаю в него белье.

- Авель, запишись к сексологу, - он ловит трусики на ходу, плюхает аптечку на кровать. Открывает, перебирает бутыльки.

Подбородком упираюсь в постель, смотрю, как он рвет вату, бухает на нее спирт.

- Фу, перебрал, - отводит в сторону пальцы, по которым бежит раствор, с сомнением косится на узкое девичье лицо с тонким носиком. 

Хмыкаю.

Залип.

Брат, опомнившись, сует ей вату.

Ее ноздри подрагивают, на лице рисуется гримасска. Она дергается на кровати, приоткрывает мутные глаза.

- Привет, - подтягиваюсь на руках поближе, ладонями возле ее бедер расставляю ловушку. - Хорошая новость - пожара не было.

Она, поперхнувшись, потерянно оглядывается в комнате. Осоловело моргает, переводит на меня темные глазки-пуговки.

- А плохая новость? - догадливая девочка, быка за рога.

Люблю таких.

- Зависит от тебя, Яна, плохая или нет, - Каин бросает спирт в аптечку, щелкает замочком. - Что ты жгла в кабинете. И где документы из сейфа.

- Горели в мусорке, - она чихает.