Надо же, какой честный – не воспользовался ведь спящей девушкой. Хотя это едва ли из чувства благородства было, а скорее потому, что спящие не могут отвечать взаимностью.

Впрочем, и сейчас он мной не воспользуется.

– Твои проблемы! – буркнула упрямо, пробуя вырваться.

Бесполезно. Держал этот рогатый очень крепко.

– Или просто кто-то выпил слишком много, так и не дождавшись самого интересного.

– Не нужно мне это интересное!

– Что-то по тебе вчера это было незаметно. Даже вон комнату попыталась украсить соответствующе, – и он сперва кивнул на остатки платья, превратившегося в лохмотья, а после куда-то в сторону.

Ой-е, я ж еще вчера и комнату преображала.

– Да это просто все твое дурацкое зелье!

– Ты же в курсе, что оно лишь усиливает чувства? Если бы ты меня не хотела – то и не захотела бы.

Запертый в ванной Джон залился лаем, но пластилин лишь послал в ту сторону облачко сизого дыма и все стихло.

– Заклятье сна, – пояснил он прежде, чем я начала возмущаться еще и по этому поводу.

Снова дернувшись, а вдобавок пнув рогатого, все же кое-как сумела вырваться и кубарем скатилась с кровати.

– Ну-ну, все равно не уйдешь, – ухмыльнулся мужчина.

Он поднялся, сверкая обнаженным торсом, передернул плечами и за спиной его снова появились три пары крыльев.

Летучая мышь, блин, проклятая. К тому же переросток.

Мой торс тоже был весьма обнажен, но сейчас это волновало не так сильно. В конце концов, у суккубар там добра явно больше имелось, а они голышом ходить не стеснялись.

– Ты же говорил, что я тебе не нравлюсь и на ребенка похожа! – предприняла последнюю попытку его образумить, пятясь к импровизированной елке.

– Похожа, – чуть кивнул рогатый, но наступать не перестал. – Но с хвостом ты управляешься весьма умело. К тому же. Я терпел. Всю ночь. Пока ты. Его. Тискала. Теперь это дело принципа.

Говорил он именно так – разрывая предложение на короткие части и не забывая при этом угрожающе полыхать алыми глазищами. Ну и крыльями шевелить, для пущего эффекта.

– Это твои проблемы… – ответила, рукой наткнувшись на что-то продолговатое, на ощупь напоминавшее шланг, только с выпуклостями.

Ладно, для защиты пойдет. Жаль, что ножичек я вчера убрала.

– Это НАШИ проблемы. Не бойся, будет больно, но тебе понравится…

Ага, щаз.

Не выпуская импровизированное оружие (последний оплот девичьей чести) из правой руки, левой я снова принялась шарить позади себя, бросая в пластилина все найденное.

С учетом того, что сзади была «елка», которую украшала тем, что нашла в шкафу, снаряды мои поражали разнообразием расцветок, форм, размеров и предназначения.

Ну да, у таких темных личностей в шкафах обычно ничего приличного не водится.

Вот звякнули, ударившись об пол, наручники. Вот над плечом мужчины пролетела плетка – промахнулась.

А с труселями (без понятия, как они тоже оказались на этой «елке») повезло больше – зацепившись за рога, черные атласные паруса повисли на них, точно флаг победы.

– Да чтоб тебя… – рыкнул властелин труселей, в один прыжок оказавшись рядом.

Уж не знаю, чтобы он со мной сделал, но в этот момент дверь распахнулась, и на пороге застыла Эсми.

Вытаращив глаза, дьяволица растеряно оглядывала то пластилина с расправленными крыльями и знаменем на рогах, то меня, в разодранном платье.

– Стучаться надо, мы тут заняты! – крикнула я даже прежде, чем темный успел вымолвить хоть слово.

А потом, в запале, швырнула в суккубару свой последний снаряд, который все это время сжимала в правой руке.

Кто же знал, что этим «шлангом» окажется искусственный… кхм… отличительный мужской признак. Только какого-то невероятно мерзкого цвета, больших размеров и с пупырками.