Я думала спрятать диктофон в том же тайнике, но было бы глупо повторить за куклами. Ведь, по идее, сама Лиза ничего не прятала, просто не успела. А придумать новый тайник, во-первых, нет времени, во-вторых, хоть куклы и мертвы моими стараниями, но не факт, что мертв сам полтергейст. Ну или кто это все творит… Я не сильна в иерархии сверхъестественного. Возможно, это какие-то духи. Я надеюсь, что они привязаны к дому или к куклам (теперь – их останкам), так что не последуют за мной наружу. Но возвращаться с диктофоном к дому агентства – тоже не лучшая мысль. Отберут. По-хорошему нужно закинуть на территорию соседей этого загадочного ООО. Или спрятать где-нибудь в лесу в дупле, но шансы, что в этом случае диктофон скоро найдут, приближены к нулю. Лучше все-таки соседям. Или, если встретится по дороге из леса местный житель, отдать ему на сохранение, объяснив в двух словах, что произошло. Деревенские наверняка не жалуют приехавших москвичей, выкупивших их сельпо и занимающихся теперь в нем натуральным мракобесием. В общем, подумав так, я наговорила под запись еще пару фраз и сунула диктофон в карман. Хотя мне кажется, я себя обманывала. Я хотела оставить эти записи себе, просто чтобы, оказавшись в нормальных условиях, переслушать и убедиться: я не спятила. Записи реально есть. Голос незнакомой девушки, назвавшейся Лизой Бариновой, реально есть. И детские голосочки, предположительно издающиеся куклами, поющие разную дребедень, имеются тоже.

Наконец я взяла сумку и пошла на выход.

– Ты куда?.. – громкий шепот ударил меня в спину, но я не обернулась.

Открыв створку окна, я подтащила табурет, чтобы было легче взгромоздиться на подоконник, и встала уже одной ногой на него, как тут бросила взгляд на деревья.

Какое-то подозрительное шевеление впереди привлекло мое внимание. Я даже опустила на пол свои вещи и стала тщательно всматриваться, чтобы понять, что это такое.

Высокая трава и кусты шевелились какими-то волнами. Эти волны приближались к зданию. Как будто партизаны ползли под прикрытием зарослей.

– Что это такое? – прошептала я себе, не в силах оторваться от вида за окном. Ясная погода позволяла очень хорошо разглядеть окрестности, так что мне ничего не мерещилось.

Наконец, уже очень близко к дому, из травы показался первый партизан.

Это была кукла. Фарфоровая кукла Маша. Или Даша? Я их путаю, они так похожи… Она просто шла. Вперед. На меня. Переставляя мелкими ножками так, будто она живое существо, а не кукла. Рядом, в двух метрах от нее, вынырнула из травы еще одна кукла. Другая одежда – но такая же, как моя. Такие же черные прямые волосы. И она тоже шла вперед, к хижине. И она тоже смотрела в мое окно. На меня.

«Они идут! Они идут!» – вспомнилась мне последняя запись на диктофоне. Теперь я знала, кто именно идет.

Я бросилась к другому окну. Так как я успела уже поставить стол на его законное место, пришлось его снова отодвигать. А после я примкнула к стеклу так сильно, что мой нос был сдавлен поверхностью, и смотрела на лес.

Здесь тоже шли куклы. Их становилось все больше. Они выныривали и выныривали из кустов, из травы, из-за деревьев. Полчища кукол. И все они шли к хижине.

Ко мне.

Я заорала. От беспомощности, от безысходности, от того, что просто не знала, что еще мне делать.

Ясный день. Светит солнце. И куклы наступают.

Они не вооружены, как тот же экранный Чаки. Они мелкие, не достанут мне даже до колена. Но я понимаю, как дважды два четыре, что просто не могу выходить. Что там – смерть.

Я резко бросилась к окну и закрыла створку, повернув все ручки. У меня возникло желание забить гвозди обратно, замуровать себя здесь, но, к сожалению, не имелось нужных инструментов.