– Смерти Провидца? – Мясницкий сел на колени.

Внезапно грудь первого гвардейца разорвалась кровавыми брызгами. Он даже не вскрикнул, рухнул навзничь, как подкошенный.

Заорал второй, но крик – последнее, что он успел сделать перед тем, как лопнула его голова. Кровавые ошметки и куски мозга брызнули во все стороны. Кусочки черепа защелкали о каменный пол. Тело рухнуло.

Мясницкий с трудом встал, сгорбившись уставился на вход. Внутрь ввалились около десятка солдат-роялистов в черных мундирах. Их вел лидер – высокий и мощный мужик в черном плаще и железной маске. С ним был помощник, одетый также, он был худощав и ниже здоровяка.

– Князь Сикорский, – изумился Мясницкий, – когда здоровяк снял железную маску, – Ты переметнулся к Роялистам?

– Сновидец сделал предложение, – низким урчащим голосом проговорил князь, – от которого сложно было отказаться.

– Отец, – прозвучало из-под маски того, кого Мясницкий посчитал помощником Сикорского, – этот еще шевелится. Живучий сукин сын, – он указал на гвардейца с пробитой грудью.

– Так добей, – Сикорский даже не посмотрел на сына, – приказ был ясен – весь орден под нож.

– Прекрасно, – Мясницкий даже улыбнулся, – этот треклятый круг меня вымотал. Только сделайте это быстро.

– О, нет, герцог, – бесстрастное выражение лица князя даже не изменилось, – тебя приказано доставить живым.

– Куда доставить?

Сикорский младший извлек проводник и добил раненного Руптисом в голову.

– Старика схватить, – начал Сикорский.

– Господин, а круг? – Обратился к нему один из солдат-роялистов.

– Сновидец велел забрать и его. Начинайте выковыривать пиктограмму из пола. Если испортите, новый круг будет написан вашей кровью.

***

Военный госпиталь Екатеринодара.

Настоящий момент.

– Здравствуйте, – сказал Фомин облысевшему и худощавому старику в форме военного медбрата, который сидел за широкой стойкой регистрации посетителей.

Старик не отреагировал. Продолжил водить взглядом по записям большой книги, лежавшей перед ним.

– Доброе утро, – повторил Фомин, – он что, глухой? – оглянулся он и осмотрел нас взглядом.

– У военной аристократии даже в медвойсках дурацкая привычка развилась, – скривил губы Петрин, – сидеть на своих должностях до упора, пока вперед ногами не вынесут.

– Прошу прощения, уважаемый, – сказал я погромче, пройдя вперед.

Мужик снова не среагировал, так и водил взглядом по строчкам рукописного текста. Я нахмурился. Перевалившись через стойку, хлопнул книжкой, закрыв ее перед лицом упрямца. Тот даже не вздрогнул. Медленно поднял ко мне слезящиеся бесцветные глаза.

– Что вы себе позволяете? – Проскрипел он неприятным голосом.

– Это вы позволяете себе неуважение к ожидающим господам. Игнорируете нас, – проговорил я холодно.

– Да как вы смеете? – Он выпятил впалую грудь, – я дворянин!

– И тогда, ваше поведение вас не красит еще сильнее.

– Господа, – раздался моложавый голос, – прошу простить Евгения. Почему вы снова конфликтуете с посетителями, Евгений Сидорович?

У стойки, откуда ни возьмись, появился высокий, худощавый врач в больших очках. Очки совершенно не гармонировали с квадратным лицом и мощным подбородком врача.

– Дожили, – забухтел старик, – ни манер, ни воспитания у современного дворянства…

– Прошу, будьте снисходительны, – проговорил врач примирительно, – сделайте скидку на возраст Евгения.

– Ему, кажется, пора на пенсию, – хохотнул Петрин.

– Не дождетесь, – скрипнул старик из-за стойки.

Все уставились на него. Замолчали. Первым нарушил тишину врач:

– Что вы хотели?

– Нам нужно поговорить с Игорем Прилепиным, – Фомин прочел имя выжившего по бумажке, – академ-гвардейцем, который лежит у вас уже несколько дней.