– Всех. Да на неё саму и повесили, видно. Жандармов нынешних показывали. Двое из них «чёрным» служат. Да бабёнка та, что вслух говорила, тоже, поди, – как он понял по видео и звуку, которые смотрел и слушал через меня, то, что полицейские и журналистка были с Пятнами? Надо будет узнать обязательно.

– Привычка, разберёшься, – ответило Древо. – Сам что мыслишь?

– Что любую их тварь, какую увижу теперь, убью без раздумий, – я медленно разжимал кулаки, распрямляя сведённые пальцы.

– Это чувство запомни да схорони в душе, пригодится, – кивнул за спиной Хранитель.

– А если менее общо́, конкретнее? – попросил Ося.

– Ты же можешь ей из памяти это убрать? Заблокировать как-то? – я смотрел на Лину.

– Могу. Но зачем? Чтоб она каждый раз так сердце рвала себе, когда снова узнает? Не дело это, – мудрому Древу, наверное, было виднее.

– Тогда в полусне её держи, пока не полегчает хоть чуть-чуть. Хотя какой там к псам «полегчает»… – перед глазами снова приветливо помахала мне гостеприимная сосновая ветка.

– Сейчас маршрут перепроложим. Эта дрянь на федеральные каналы в течение часа попадёт, вечером вся страна знать будет. Мрази какие, надо же, – зубы скрипнули сами собой. – Найдём салон красоты по дороге, перестрижём и перекрасим. Ты умеешь как-то внешность человеку поменять? – это к Осине. Мало ли.

– Чего там уметь-то: леща дал – и личность на неделю поменялась, – буркнул сзади Сергий. И тут же поднял ладони: – Прости, прости, хреновая шутка вышла, виноват.

А я думал дальше. Телефон и документы у Лины новые, от Шарукана. Но про него «чёрные» знают. Выходит, машина наша с номерами в течение суток, а то и раньше, попадут в розыскные базы. Или уже попали. Не было печали…

Достав свой телефон, а перед этим подняв с пола упавшую туда трубку Энджи, набрал номер, глядя замороженно перед собой на уходящую за поворот трассу, которую с обеих сторон сторожил лиственный лес. Подумал про спутники. Но звонок не прервал.

– Здравствуй, Мастер. Не громко ли говорю? – начал я.

– Здравствуй, Странник. Пока нет, но всё меняется очень быстро. Как вы? – Шарукан басил спокойно, но, чувствовалось, взвешивал каждое слово.

– Пока не знаю, Мастер. Думаю. Наши рядом все, живы-здоровы, это главное. Хочу, чтобы так и оставалось, – с чего начать задавать вопросы я пока не решил. Видимо, это чувствовалось.

– Маленькой – соболезнования мои, Странник, – грустным басом Мастера прозвище, которым он называл Энджи, звучало скорбно и печально.

– Передам, как в себя придёт. Что слышно в городе?

– Плохо всё в городе. Вторых рангов трое здесь. С войны такого не было. Из них двое – ищейки. В деревне пока они. А один по области облавой руководит, в больших чинах, из столицы прибыл, с теми вместе, – начал Шарукан размеренно, будто давая мне время на обдумывание.

– Транспорт у нас, Мастер, с минуты на минуту приметным слишком станет. И маршрут менять нам нужно. Есть возможность с машиной на пути помочь?

– Есть. Я с Колей говорил вчера, ещё до тех пор, как… Словом, он ждёт вас и готов навстречу выдвинуться, будь нужда.

– Есть нужда, Мастер. Где бы только встретиться нам с ним? – я не имел ни малейшего представления ни о Каргополе, ни о его окрестностях, и наш-то путь пока только до Вологды запомнил. Куда нам, как выяснилось, теперь было нельзя.

– Слышь-ко, татарская морда, – по-дружески обратился к Шарукану Сергий, – снаряди-ка Кольку своего в городок, где пьяница тот сидел, Сокола братец. Понял ли?

– Понял. Ты говорил, там язва моровая ещё гуляла, годков за тридцать до вашего похода за неправдой? – старые друзья перешли на им одним понятный язык.