Парень. Мой парень.
- Привет, - Рома обольстительно улыбнулся и спустил наушники, оставив их болтаться на шее. В приоткрытые динамики сразу полетели отголоски энергичных битов и гитарных аккордов.
- Привет! - я привстала и потянулась к нему губами. Верстовский наклонился через Юльку, одарив меня приветственным поцелуем.
- Эй! - подружка возмущенно забилась под нами. - Я вам не мешаю?! Может, мне уйти?
- А, ты тоже здесь, маленькая заноза, - улыбнулся Рома. - А что, неплохая идея… Освободишь для меня местечко? Соскучился по моей Ритке…
- Конечно, здесь, - прошипела она. - Не все могут позволить себе приходить на занятия, во сколько им вздумается!
Да, Ромку трудно было назвать прилежным учеником. Он опаздывал (а частенько даже прогуливал), не делал домашних заданий и постоянно потакал своей лени (весьма харизматичной, что уж скрывать). Высокими оценками парень тоже не блистал - зато блистал на поприще тусовочно-любовном. Девушки млели от привлекательного раздолбая, а преподаватели смотрели на нерадивость Верстовского сквозь пальцы: его отец - декан, и этим все сказано.
- Не надо так громко завидовать, - к нам подошел Стасян, лучший друг Ромки. - Спорим, не случится ничего ужасного, если ты разок пропустишь первую пару, Гарденина?
Как и Верстовский, он тоже производил на женский пол неизгладимое впечатление. Но если Ромка покорял сердца в положительном смысле, то Стас - в прямо противоположном. Стоило Мильневу открыть рот, как руки так и чесались дать ему затрещину. За что? Да за все сразу! - наглую ухмылку, сальные шуточки, грязные мыслишки… Либо просто авансом.
- Отстаньте, балбесы, - я удержала и правда собравшуюся встать Юлю, и приобняла ее за талию. - Быть дисциплинированным и пунктуальным - жизненная позиция. Вы до нее еще не доросли.
- И Рите как раз читать “Гамлета” сейчас, - поддакнула подружка. - Не надо ее отвлекать.
- О, Шекспир? - Рома расправил плечи и положил руку на сердце. - “Любовь бежит от тех, кто гонится за нею. А тем, кто прочь бежит, кидается на шею”. Ладно, раз ты меня отвергаешь, сяду рядом, у твоих ног.
Он отодвинул сумки, лежащие на впереди стоящей парте, и вольготно расположился на чужом месте. Рядом с ним уселся Стас.
- Не собираешься снять наушники? - Юля пихнула его в плечо.
- Зачем, - Ромка небрежно отмахнулся. - Друг Уильям у меня в крови.
Снова прозвенел звонок. Выдворенные со своих мест одногруппники хотели было возмутиться, но, увидев грозное лицо Верстовского, сдались и пересели. О нашем романе знали все. Не мешали, но наблюдали и, как мне казалось, делали ставки - долго ли продержится местный Казанова в текущих отношениях.
Я с трудом дотерпела до большой перемены. Почитала Шекспира, послушала других, порисовала в тетради бессвязные, рвущиеся из темных глубин подсознания орнаменты. С Юлькой мы больше не шушукались. Рома периодически оборачивался и многозначительно подмигивал мне, а я протягивала руку и щекотала его за шею.
“Страшно подумать, что бы вы устроили, если бы я пересела!”, - возмущалась Гарденина. Делала она это больше для вида: подружка детства была не завистлива, и парни интересовали ее в последнюю очередь после учебы и саморазвития.
Что до Ромки, то он выглядел слишком уж умиротворенным. Я пыталась вспомнить, сколько он вчера выпил - может, бедняга так перебрал, что и не помнит ничего из случившегося? А, пустая затея! Тут за собой не всегда уследишь, что уж говорить про другого человека... Хоть бы знак какой подал. Мол - помню, ценю. Жду продолжения.
Про то, как мне досталось от родителей с утра, я старалась не вспоминать. Во-первых, вернулась далеко за полночь, во-вторых, легла спать одетая и явно нетрезвая. Про початую бутылку вина под креслом и вовсе нечего говорить - меня спасло только то, что содержимое ее осталось почти нетронутым.