Что-то мне подсказывало, что это не более чем очередные глупые предрассудки.

Внезапно сердце наполнилось острой тоской и страстным желанием зарыться пальцами в густой теплый мех арзафара. Руки будто помнили эти ощущения и скучали по ним.

- Ты вздумала мне дерзить, никчемная девчонка? - вырывал меня из приятных фантазий голос отца.

Я благоразумно промолчала, хотя с удовольствием бы уточнила, кто тут у нас на самом деле никчемный: милая добрая девочка, никому за всю свою жизнь не сделавшая ничего дурного, или же великовозрастный мужик, не способный и на грамм лояльности по отношению к собственному ребенку?

- То-то же, - истолковав моё молчание по-своему, довольно протянул он, - знай своё место и помни о том, для чего я тебя отправил в постель нашего врага…

По моему затылку пробежал противный холодок. О чём он говорит? В голове, как назло, было совершенно пусто. Богиня либо не посчитала эту информацию важной, либо утаила её совершенно сознательно. Что выглядело и странным, и подозрительным, так как порой я начинала ощущать себя Большой Советской Энциклопедией - столько самых различных знаний о жизни Ирис и общем мироустройстве теперь таилось в моей белокурой голове.

- Ты меня поняла? - подавшись вперед, с угрозой в голосе почти что прошипел Владыка Иссиалы.

По счастью, от необходимости отвечать я была избавлена. Погонщик азафаров, управлявший всё это время нашей коляской, натянул на себя вожжи, и рогатые волки послушно остановились.

Отец, несмотря на свой возраст, ловко спрыгнул на землю и, не оглядываясь, устремился к стоящим по правую руку двум светловолосым мужчинам и невысокой русоволосой женщине. К моим братьям - почти сразу поняла я. Братьям и маме.

В мыслях тут же всплыл образ моей настоящей, теперь уже навсегда потерянной матушки. Крепкой, щедрой и очень энергичной. Про такую говорят - кровь с молоком. Но бабуля любила в шутку называть её неугомонной. Словом, ничего общего с этой бледной, апатичной женщиной, решившейся кинуть на меня один-единственный, и то мимолетный взгляд.

Я прислушалась к себе, пытаясь понять, как настоящая Ирис относилась к своей матери, но ничего кроме зябкой пустоты не ощутила.

Подумать страшно, как одинока была эта хрупкая девочка. Неужели в её жизни и в самом деле не встретилось ни одного близкого существа? В ответ перед внутренним взором промелькнул смазанный образ, но от волнения уловить его мне никак не удавалось.

Сердце сжалось от щемящей жалости, которая быстро сменилась гневом и жаждой справедливого возмездия. Именно в этот момент мой взгляд, как намагниченная стрелка компаса, наконец повернулся в сторону блистательных и надменных Владык Рэвенгрэйна.

- Поторопитесь, шиари, все ждут только вас, - шагнув вперед, благожелательно, но с укором протянул упитанный священнослужитель.

Судя по обилию золотой вышивки на его насыщенно-синей рясе, он был главным среди остальных своих коллег, присутствующих здесь в эту ночь.

Заставляя себя перестать глазеть на моих почти-мужей, я пару раз рассеянно моргнула, а затем встала и принялась осторожно спускаться. Разумеется, ни одна скотина даже и не подумала хотя бы подать мне руку. Меж тем коляска была довольно высокой, и выбраться из неё без приключений, попутно продолжая кутаться в плащ и придерживая фату, оказалось задачкой не из простых.

Впрочем, я справилась и в ожидании дальнейших инструкций замерла возле откидной ступеньки.

Наконец аррлы вспомнили, для чего мы все здесь собрались, и слаженно зашагали мне навстречу.

Я снова почти против воли прилипла к ним взглядом. А посмотреть и в самом деле было на что…