«Ей лет шестнадцать, – подумал Ник, – никак не больше. Оба они просто дети, играющие в игру жизни и смерти. Ненавидят друг друга и дерутся – но, скорее всего, держатся друг за друга, когда приходит беда. Под внешней враждой между этой девушкой и Дэнни, – догадался он, – скрывается глубокая привязанность. Так или иначе, но они заодно. Симбиотические отношения, – предположил Ник. – Не слишком презентабельные на вид, но все же неподдельные. Дионис из сточной канавы, – подумал он затем, – и прелестная, упрямая девчушка, то ли способная, то ли всего лишь пытающаяся с ним совладать. Вполне вероятно, она его ненавидит, но бросить не может. Потому, наверное, что он привлекает ее физически и выглядит в ее глазах настоящим мужчиной. Потому что он еще упрямей ее, а она это уважает. Потому что сама она настолько упряма, что знает этому цену.

Но какому же человеку она принадлежит! Этот Дэнни словно подтаял, подобно перезревшему фрукту в слишком жарком климате; лицо какое-то растекшееся – и лишь блеск глаз оживляет его черты!»

«Мне следовало предполагать, – подумал Ник, – что продажа и распространение произведений Кордона будут выглядеть благородно, идеалистично. Все, однако, выходит по-другому. Занятие этого парня нелегально. Оно привлекает всех тех, кто более-менее непринужденно обращается со всякой нелегальщиной, а такие люди сами по себе представляют определенный тип. Предмет торговли их просто не интересует. Их интересует сам факт того, что товар нелегален, а значит – что люди заплатят за него большие, очень большие деньги».

– Ты уверена, что теперь здесь все чисто? – спросил Дэнни у девушки. – Я ведь, знаешь ли, здесь живу. Бываю по десять часов в день. И если здесь что-то найдут… – Он крадучись расхаживал по комнате, напоминая своими повадками какого-то зверя; его явно переполняла гнетущая подозрительность, подхлестываемая злобой.

Внезапно Дэнни взял в руки напольную лампу. Осмотрел ее, достал из кармана монету. Затем открутил три винта, и пластинка основания лампы упала ему на ладонь. А следом из полой рукоятки вывалились три свернутые в трубку брошюры.

Дэнни опять развернулся к стоявшей неподвижно девушке. Лицо ее было спокойно – внешне, по крайней мере. Впрочем, Ник заметил, как губы Чарли плотно сжались – словно она к чему-то готовилась.

Резко замахнувшись, Дэнни ее ударил – метил в глаз, но промазал. Чарли сумела увернуться, хотя и не совсем удачно – удар пришелся ей в голову над ухом. И тут девушка с поразительным проворством ухватила Дэнни за вытянутую руку и, резко рванув к себе его кисть, впилась в нее зубами – глубоко, в самое мясо. Испустив дикий вопль, Дэнни принялся молотить ее свободной рукой, пытаясь вырвать свою кисть из зубов Чарли.

– Да помогите же! – крикнул он Дзете и Нику.

Ник, понятия не имея, что ему делать, подскочил к девушке и, как бы помимо собственной воли, принялся уговаривать ее отпустить Дэнни, втолковывать, что она может прокусить нерв и тогда рука останется парализованной. Дзета действовал решительней. Он просто схватил Чарли за подбородок, надавил своими толстыми пальцами на суставы и заставил ее разомкнуть челюсти. Дэнни, мигом выдернув руку, стал рассматривать укушенное место. Поначалу он выглядел огорошенным, но скоро, очень скоро лицо его снова запылало яростью. Причем на сей раз яростью прямо-таки убийственной. Глаза его выпучились так, что казалось, того гляди, выпрыгнут из глазниц. Подобрав с пола лампу, он занес ее над головой Чарли.

Тяжело дыша, Дзета его схватил. Взяв парня в могучий захват, он, задыхаясь от усилия, крикнул Нику: