– Я иду наверх, Майкл. Полли давно уже пора переодеть и покормить, – обвинительным тоном сообщила Грейс, но не двинулась с места.

Мужчины неловко замолчали. Явно не желая устраивать сцену, Майкл одарил всех обаятельной улыбкой и, придерживая жену под локоть, отправился на второй этаж. Сразу после этого, к видимому огорчению Филиппа, откланялась и Вивиан, сославшись на необходимость написать письмо.

Близнецы остались в холле одни, но не успела Оливия съехидничать по поводу американской кузины, как в дверь позвонили, и словно бы из ниоткуда материализовавшийся Симмонс впустил тётушку Розмари.

Её впалые щёки разрумянились от волнения, руки суетливо теребили замочек старомодной гобеленовой сумки. Фетровая шляпка пожилой дамы сбилась на левую сторону и увлекла за собой шиньон из белокурых локонов (нисколько не гармонировавших с природным цветом волос), что придавало Розмари Сатклифф такой вид, будто бы она долго шла против сильного ветра.

– О, Симмонс! – произнесла тётушка Розмари со стародевическим пылом. – Я вернулась!

Дворецкий со всем возможным достоинством поклонился и, выразив свою радость по этому поводу при помощи бровей и сдержанной мимики, сделал приглашающий жест в сторону гостиной.

– А где Матиас?! – с нешуточным беспокойством спросила тётушка Розмари и тут только заметила близнецов, стоявших чуть в стороне, за раскидистой пальмой с глянцевыми листьями. – Надеюсь, он не захворал? Почему он не вышел встретить меня? Он… он что, передумал?!

Её надтреснутый голос дрожал от тревоги, слова звучали сбивчиво. На миг ей пришла в голову мысль, что письмо брата было результатом какого-то хитроумного розыгрыша, и теперь все надежды на перемену положения были для неё потеряны.

– Мы и сами ещё не видели дедушку, тётушка Розмари, – успокоительно сказала Оливия. – Симмонс сообщил, что он пока занят и присоединится к нам за ланчем.

Позволив взять себя под руку и выслушивая бессвязную историю путешествия из Йоркшира в Саффолк, Оливия проводила тётушку Розмари на второй этаж и помогла ей устроиться в крошечной, но очень светлой и приятной комнатке с окнами, выходившими в сад. Всё здесь было либо нежно-розовым, либо голубым, и эта обстановка очень подходила Розмари Сатклифф. Усевшись в высокое кресло с обивкой в мелкий цветочек и пышными рюшами по низу, пожилая дама стала похожа на одну из тряпичных викторианских куколок с фарфоровыми личиками. Сходству препятствовали только её впалые щёки и горестные складки у рта. Осмотрев комнату, она заметно повеселела и теперь уже не выглядела такой потерянной.

Оставив тётушку приходить в себя и дав обещание попросить миссис Уоттс прислать ей чашку чая, Оливия отправилась на поиски брата. Встреча с людьми, которых она не видела тринадцать лет, вызвала волну воспоминаний, а рядом с Филиппом она всегда чувствовала себя намного спокойнее.

Однако Филиппа не было ни в его комнате, ни в холле, ни в гостиной. Совсем рядом послышался переливчатый русалочий смех, и сердце Оливии сжалось от необъяснимой обиды. Не трогаясь с места, она попыталась определить, откуда доносится смех, но все звуки уже стихли, только где-то чуть слышно скрипнула дверь, а потом отбили торопливую чечётку каблучки.

«Как в спектакле, – рассеянно подумала Оливия. – Ну совершенно как в той пьесе, что мы видели в Друри-Лейн на прошлой неделе. Роковая красотка, мужчина с печальным прошлым и молодой аристократ, которому наскучила жена. Хотя в Майкле вовсе нет ничего аристократического».

Она уже собиралась спуститься в кухню, когда в Гриффин-холл прибыл Себастьян Крэббс. Из вещей при нём был только обшарпанный фибровый чемодан, не внушивший Симмонсу никакого почтения, и связка книг, каждая из которых была самым тщательным образом обёрнута плотной бумагой.