Себастьян в целом был согласен с Ортруном, хотя слово «хороша» всё-таки не слишком подходило Лии, которая и в этом, и в прошлом образе казалась ожившей феей из сказок — чересчур уж красива и идеальна. Если не считать выражения лица — сейчас оно было максимально безоблачным. Про таких людей обычно говорят — юродивые.

Себастьян невольно посмотрел на Дарела — стало интересно, как отреагирует на появление принцессы его друг, — и чуть слышно хмыкнул, заметив, как аль Кастилио приоткрыл рот и слегка вытаращил глаза, глядя на принцессу. Создавалось впечатление, что с его губ сейчас закапает слюна.

— Дорогой Дарел, не забудь, что это моя невеста, — строго сказал ему Себастьян, и Ортрун довольно расхохотался, вновь погладив себя по бороде.

— Ага, ревнуете, Себастьян? Не ревнуйте, на Корнелию все так смотрят, особенно по первости.

— Прошу прощения, ваше высочество, — Дарел опустил взгляд, улыбнувшись, — но продолжал исподлобья поглядывать на принцессу, которая медленно шла от дверей к своему месту рядом с Себастьяном. Она тоже заметила аль Кастилио, кивнула ему, не изменившись в лице, и хрустальным голоском поинтересовалась:

— Кто это с вами, Ян?

— О! — воскликнул Ортрун обрадованно. — Ты уже называешь жениха Яном! Какой прогресс!

— Да мы и на «ты» перешли, — признался Себастьян, и ему показалось, что у короля от радости над головой сейчас радуга засияет. — Но Корнелия почему-то стесняется.

Вот оно! Вновь она прокололась.

Значит, прав Себастьян, предполагая, что «Лия» — её личное имя, тайное, неизвестное его величеству. Иначе не стала бы принцесса сейчас столь благодарно смотреть на жениха, явно испытывая признательность за то, что он не назвал её так при Ортруне.

— А человек, который столь пристально вас изучает, — это Дарел, мой секретарь, — пояснил Себастьян. — Дарел аль Кастилио, если быть точным. И на всякий случай предупреждаю — я изрядно ревнив.

— Ну что вы, Ян, — откликнулась принцесса, глядя лишь на Себастьяна полными сияния и любви голубыми глазами, из-за чего у него внутри всё переворачивалось, — я только ваша. Навсегда.

И, коснувшись ладонью области сердца, Лия чуть наклонила голову — словно поклялась.

Лия

Уж не знаю, ревновал на самом деле Себастьян или нет, однако его секретарь — хотя я думаю, что Дарел аль Кастилио вовсе не секретарь, а какой-нибудь безопасник, — смотрел на меня больше с подозрением, чем с восхищением. Нет, восхищение тоже было, но только поначалу. Потом он изучал меня, словно подопытную мышь. Ни на секунду глаз не отрывал, так и смотрел — как я ем и пью, говорю и улыбаюсь.

Это слегка нервировало. Подобное пристальное наблюдение не сулило мне ничего хорошего. Впрочем, сегодня и неприятностей оно не сулило — отец никогда не пил за ужином, так что на столах был обычный морс. И подавали не ненавистные мне равили, а вполне обычную пастушью запеканку — тоже традиционную в Арнарии, но её как раз я любила. Особенно слой растаявшего сыра сверху. М-м-м, объедение!

Я старалась есть с максимальным удовольствием и, облизывая вилку, томно смотрела на аль Кастилио, из-за чего он слегка краснел, но взгляд не отводил. Упрямый! И осторожный. Как раз такой, каким должен быть безопасник, но вовсе не секретарь. Хотя есть вероятность, что у Себастьяна такие все. Удивительно, как он раньше не понял, что против его семьи существует заговор, но самое главное — как позволил брату потерять крылья. Сильнейшая трагедия для любого дракона.

За ужином я по привычке мало говорила, хотя Себастьян несколько раз пытался вовлечь меня в разговор, причём явно проверяя, так как спрашивал моё мнение о таких вещах, которые я вовсе не должна была знать, поскольку меня подобному не учили. Официально, по крайней мере, не учили. Но маленькая принцесса давно научилась открывать любые двери и читала обо всём сама, а ещё много раз присутствовала на совещаниях у отца. Разумеется, тайно — никто меня не видел. Но в свои восемнадцать я понимала в государственном управлении не меньше, чем Гейр. Хотя и он не идиот в том, что касается законов и прочей теории. Сумасшедший, но не дурак.