Краткий ментальный приказ — будто сильнейший удар током. Вздрогнешь — маг поймёт, что ты пытаешься сопротивляться. Не вздрогнешь — не поймёт.

Не дрожать мне давалось с большим трудом — отец не жалел силы на свои приказы. Но непокорности во мне всегда было больше.

— Не хочу. Я хочу замуж за Себастьяна, — заявила я, улыбнувшись улыбкой блаженной дуры. — И его самого хочу. И ребёнка от него…

— Я понял, понял, — остановил меня отец, сразу расслабившись, и фыркнул. — Что-то я палку перегнул, нашёл, о чём тебя спрашивать… Какой-то первый советник, тьфу. Ты у меня королевой будешь!

Ортрун, торжествующе вскинув кулак к небу и с гордостью посмотрев на меня, наконец вышел из моей спальни.

А я, рухнув обратно на постель, прошипела себе под нос:

— Королевой… Ну-ну, мечтай…

В течение следующих двадцати минут я умудрилась задремать. Такое со мной постоянно случалось — в моей жизни было слишком много ментальной магии, из-за почти круглосуточного сопротивления я уплывала в сон легко и быстро. Спала всегда долго и с удовольствием — и, скорее всего, проспала бы до явления Симии, но мне вновь не дали расслабиться.

Обычно Гейр приходил вечером, перед сном. Такая традиция у него появилась лет пять назад — с тех пор, как я из маленькой девочки и ребёнка стала превращаться в девушку. Отец, узнав, что Гейр ходит ко мне, первый и последний раз тогда поставил брату два ментальных запрета — и теперь тот не мог причинить мне вред, а ещё иметь со мной любой физический контакт, даже обычные поцелуи в щёку были под запретом. И это, пожалуй, единственное, за что я могла сказать королю Ортруну большое спасибо — иначе, боюсь, подобные визиты для меня закончились бы очень плохо.

Впрочем, они и так не слишком хорошо заканчивались. Но Гейру тем не менее приходилось держать себя в рамках.

Я ненавидела брата гораздо сильнее, чем отца. И, если честно, мечтала убить Гейра перед собственным побегом. Но это слишком рискованно — чем незаметнее я скроюсь, тем лучше. Впрочем, Гейру я всё равно отомщу.

— Встань! — рявкнул брат, вклиниваясь в мой сон сильнейшим ментальным приказом, из-за которого я подскочила на кровати и едва не зашипела, осознав, кто именно ко мне явился. Блокировать повиновение я не успела — впрочем, и не надо было, поскольку не встать я всё равно не могла.

Я поднялась и, оправив сбившееся платье, ругаясь про себя, что зря его не переодела, уставилась пустым и тупым взглядом на стену поверх головы Гейра. Его всегда особенно раздражало, когда я так смотрела — потому что обычно это значило, что ментальный маг переборщил с силой, а кому приятно признавать свои ошибки?

— Разоделась, — бормотал брат, обходя меня по полукругу — по кругу мешала кровать — и сверля откровенно раздражённым взглядом. — Корону Эрдерии ей… Какая из тебя королева, ничтожество?

Подойдя почти вплотную, Гейр отработанным жестом схватил меня за волосы. Перекрутил их, будто канат, намотав себе на руку, и потянул, заставив меня запрокинуть голову почти до боли. Всегда — почти, поскольку делать мне больно ему не позволял ментальный запрет. Так же, как и прикасаться Гейр мог только к волосам, но не к телу. Он был не способен даже взять меня за руку, не говоря уже о большем.

Наклонившись к моей выгнутой шее, Гейр шумно втянул носом воздух и блаженно зажмурился.

— Хорошо пахнешь, Кора… — Ненавижу это сокращение. Так меня называет только брат. — Нет, я не отдам тебя Себастьяну, пусть отец и не мечтает. Ты моя, я всегда это знал. Я даже говорил это отцу, но он дал мне оплеуху тогда. Оплеуху! Мне!