– Ну, попробуйте,  – на моих губах заиграла злая усмешка, и я решительно пообещала, – и тогда я расцарапаю себе лицо так, что никакие целители не помогут, и вы не сможете меня продать! Все ваши “вложения” улетят в трубу!

Отец скрежетал зубами, ругался как портовый грузчик, но мне ничего не делал: не смотря на изъян, слишком уж ценна дочь эрцгерцога, тем более, когда достигла брачного возраста. Наши скандалы стали настолько обыденными, что стража не появлялась до тех пор, пока отец сам их не звал. И дело было не в приказе этого ненормального.

Просто за месяцы в этом аду я показала себя самым жутким из местных демонов. Жаль, что Альма так и не поняла свою ценность для этого алчного мужчины, тогда бы она нащупала правильные рычаги давления. Например, стражник может лишь взять меня за запястье и уволочь в комнату, пока я от всей души буду пинать, царапать и молотить воина по участкам тела не прикрытым доспехом. 

Служанки же не имели права идти против прямого приказа – этих змей я со всем злорадством заставляла переделывать любую работу. Зато уже через пару недель после перемещения мои покои всегда были чистыми, одежда свежей и выглаженной, а еда очень вкусной. Мои «хомячки в передниках» быстро смекнули, что лучше сделать раз на совесть, чем потом весь день повторно переделывать одно и то же.

Я так гордилась собой, гордилась тем, что теперь никто не смеет относиться ко мне с пренебрежением, да и рукоприкладство прекратилось, что новый противник выбил у меня почву из-под ног.

У того, кто разбил вдребезги все мои старания, было имя – Лейтон. И он – мой брат-близнец…

На удивление спокойный день подходил к концу, и я сидела у себя, листая очередной пыльный фолиант. Дверь без стука распахнулась, впуская под моим недовольным взглядом молодого мужчину подозрительно похожего на новую меня.

Память услужливо раскрыла мне личность загадочного гостя, и я напряглась. Судя по холодку, сковавшему позвоночник, ждать чего-то хорошего от этого родственника не стоило.

Отложив книгу, я поднялась навстречу, чтобы встретить новую проблему лицом к лицу. Такая мелочь отразилась едва заметной тенью на красивом лице брата и он, улыбаясь только губами, произнёс:

– Едва вернувшись домой я узнаю, что моя сестра тронулась умом. Вижу: это правда.

– И кто в этом виноват? – спросила, вскинув бровь. Держа спину прямо и вздернув подбородок, я хмыкнула: – Любой человек на моём месте сойдёт с ума.

– Неправильный ответ, сестра, – произнёс Лейтон, покачав головой. Затем он медленно, словно растягивая удовольствие, подошёл ко мне вплотную. То, что я не отступила назад, почему-то улучшило настроение брата, и он с более искренне улыбкой сказал: – Отныне ты имеешь право только на то, чтобы извиняться. – Красивое лицо наклоняется к моему плечу и мягкий голос шёпотом подсказывает: – Ну же, я теряю терпение. Тебе всего лишь нужно сказать: «Я сожалею, брат».

Чувство опасности било тревогу, но я не могла позволить себе дать слабину.

– А не пошёл бы ты…, – насмешливо начала я, но тут мой голос резко пропал. 

Ухватившись за шею, я силилась понять: что происходит, почему вдруг воздух перестал поступать в лёгкие? На моей шее ничего не было, давление на гортань отсутствовало, да и брат продолжал спокойно стоять, заложив руки за спину.

Хлопая ртом, я, распахнув глаза, посмотрела на Лейтона внимательнее – его сиреневые глаза, так похожие на мои, источали холодный свет. Эта сволочь применила ко мне магию!

Пошатнувшись, я рухнула на пол, стараясь сделать хоть вздох, но мне становилось только хуже. Первая паническая мысль было о том, чтобы тоже применить магию, но пришлось затолкать её поглубже – ещё не время и не место. Ну не убьет же меня собственный брат в самом-то деле!