Ранд распахнул глаза, точно желая от ужаса поглотить ими весь мир. Его била дрожь. Перрин знал, что сейчас Ранд уверен: кошмару, овладевшему всем его телом, не будет предела. Так ощущал свою муку и Перрин, когда его исцеляла Морейн. Лишь изредка целительница давала Ранду отдых, позволяя ему прислониться спиной к дубу.

– Я совершила... Я сумела все, что в моих силах, – промолвила царица поселка, едва шевеля губами. – Все, что могла. Но будь осторожен, не расслабляйся. Рана может раскрыться вновь, если ты...

Голос ее умолк, Морейн повалилась на землю.

Ранд пытался ее удержать на ногах, но в мгновение ока к хозяйке своей метнулся Лан, сумел поднять ее, усадить. И вдруг на лице его засветилось неясное новое чувство. Нежность? Нежность у Лана – к Морейн? Вот уж каких чудес не ожидал Перрин!

– Все силы свои отдала раненым, – проговорил Страж. – Она помогла каждому из нас, но кто в силах помочь ей? Отнесу ее в дом, пусть поспит хоть немного...

– Ранд есть, он поможет ей, – молвила Мин. Но Страж покачал головой:

– Лучше и не пытайся, пастух. Твоих знаний довольно, только чтобы убить Морейн. Оказать ей помощь – работенка более заковыристая!

– Это правда, – сказал Ранд с горечью. – Здесь мне доверять нельзя. Всех рядом с собой поразил Льюс Тэрин Убийца Родичей. Быть может, и я натворю таких же бед, как он!

– Не раскисай, пастух! – приказал ему Лан. – Твои крепкие плечи – опора всему миру! Помни: ты – мужчина. Исполняй свой долг – вот и все!

Ранд обратил на Стража пронзительный взор, но в тот же миг злоба его испарилась, как это ни странно.

– Сделаю все, что смогу. Постараюсь сделать! – пообещал он. – Некому это сделать, кроме меня. Да, я буду биться, но мне не по душе то, кем я стал. – Глаза у него закрылись, Ранд словно уснул. – Да, я буду сражаться! Но сны...

Внимательно всматриваясь в лицо Ранда, Лан кивнул. Затем скользнул взором по лицу забывшейся Морейн, повернулся к Перрину и Мин:

– Уложите его, чтоб отдохнул. Да и сами поспите. Нам еще нужно подумать о будущем. Что ждет нас? Свет только знает...

Перрин не ожидал, что уснет как убитый. Сон прилетел, видимо, на зов его желудка, битком набитого тушеным мясом, ибо аскетичное стремление бойца насытиться съедобными корнями было прервано запахом ужина, одурманившим голодного, а наевшись мяса, он был сражен усталостью, доведшей его до звона в ушах. Он заснул крепко и снов не запомнил.

Проснулся Перрин в ту минуту, когда верный Лан стал трясти его за плечо. На фоне рассвета, вливающегося в распахнутую дверь, Лан был как тень, окруженная венцом сияния.

– Ранда нет! – сообщил мрачно Лан и быстро удалился. Впрочем, двух этих слов было достаточно.

Зевая, потягиваясь, Перрин вытащил себя из постели и в утреннем холоде набросил одежду. Неподалеку от его жилища шайнарцы волокли лошадьми тела троллоков в лес, причем большинство воинов двигались так, что становилось ясно: место им сейчас в постели, лежать бы и набираться сил. Исцеленному телу требуется время, чтобы восстановить крепость мускулов.

Живот у Перрина снова урчал от голода. Воин внюхивался в потоки ветра, надеясь, что где-то в лагере уже готовят завтрак. Теперь уже он, если нужно, поел бы и кореньев, пускай даже сырых, а не вареных. Но пахло не едой, а телами убитых Мурддраалов и троллоков, людьми, живыми и мертвыми, пряным духом коней и деревьями. И погибшими волками.

В другом конце долины-чаши, на склоне горы, жилище Морейн возвышалось, как боевой штаб. В дверь дома властительницы проскользнула Мин, а через несколько минут из дома-штаба вышли Масима, за ним Уно. Одноглазый воин-победитель вскоре скрылся в роще, поднимаясь к скале с остроголовой вершиной, вздымающейся над поселком. По другой тропе с холма спускался, хромая, еще один шайнарец.