— Никаких, — нехотя признала матушка, опустив глаза и тонкими пальцами с идеальными овалами ногтей соскабливая со стола невидимую грязь. — Ты не переживай. Главное, тебя пристроить. А о долгах не думай. Я разберусь. Как-нибудь.

— Не надо меня пристраивать! — всплеснула руками. — Это наш дом. Мы одна семья. И долги у нас общие. Давай что-нибудь придумаем! Ты же видишь, пора что-то менять!

— И что? — прищурилась.

— Нельзя только отдавать. Мы должны заработать деньги, а для этого надо уметь их брать!

Матушка нахмурилась. Глаза недобро сверкнули.

— Тогда начни со своего проглота! Вытряси из него золотых или выбрасывай его к Бездне с нашей земли!

— Он даже ложки каши не съел! Даже часа не полежал в амбаре! А арендаторы... Я встречала недавно Верну в магазине шелкового белья. В ее руках были упаковки. Одета в дорогущее платье. Почему у них нет денег заплатить за аренду, зато есть — для красивой одежды?

— Мала ты еще, Таира, чтоб меня учить, — матушка поджала губы. — Ешь давай! А я пойду делами заниматься. Взрослыми.

Тонкий силуэт, закутанный в темную простую ткань, быстро скрылся за дверью.

Я без аппетита доела остатки еды и отправилась мыть посуду. Пока носила воду из колодца и мыла щербатые тарелки в медном тазу, думала над услышанным.

Долги. Долги. Долги.

Завтра же обойду весь кусок земли, который нам принадлежит, и поищу, как выжать из него золотые и серебряные монеты.

В наших лесах охотились, речной рыбалкой кормился весь городок, наши поля обрабатывали крестьяне, но при этом мы, владельцы этой прекрасной земли, уверенным шагом подобрались к нищете.

Доброта матушки, которая я всегда восхищалась, внезапно приобрела оттенок непрактичности и даже безалаберности.

Так дальше нельзя!

Вытерев тарелки, развесила сушиться мокрые полотенца на улице и решила зайти к своему подопечному. Проверить, в порядке ли тот.

В его живучести я не сомневалась, но мне не нравилось, как смотрел на него кузнец. А ведь слухи в нашем городке разносились быстрее пыли в жаркий, ветреный день.

Если о красивом воине прознает мэр, ему вряд ли понравится чужое присутствие на своей территории. Он и с кузнецом-то в одном городе уживался с трудом!

Зайду в амбар, а дальше — в лес, за травами!

Пора освежить запасы белолиста и собрать общеукрепляющий сбор.

Сбор трав — дело не быстрое, поэтому нужно было предупредить матушку о своих планах.

Я обошла дом, но ее не нашла.

— Матушка, — позвала я, озираясь по сторонам. — Матушка?

Никто не отозвался.

Где же она?

В доме ее не было, когда мыла посуду. Вокруг дома — грядки да клумбы. Среди низеньких кустиков белых роз или пышных стрелок лука было не спрятаться при всем желании.

Оставались еще сарай, конюшня, которая по совместительству служила и хлевом для коровы, курятник и амбар. Животные были покормлены, корова подоена, а в сарае, куда заглянула первым делом, нашла только старые инструменты, ржавые клети для кур и прохудившаяся упряжь.

В груди кольнуло дурное предчувствие.

Что-то не так.

Почему так тихо?

Хотя амбар был дальше курятника и хлева, первым делом я метнулась туда, к своему беспомощному незнакомцу.

Когда, запыхавшись, оказалась внутри деревянной постройки, замерла. В ногах воина, посреди сена сидела на коленях матушка. Сгорбленная, будто придавленная тяжестью всех бед мира.

— Что случилось? — вырвалось у меня изо рта прежде, чем я увидела то же, что видела она.

На губах незнакомца багровели пятнышки засохшей крови. На щеке алело налипшее перо. Рядом, по его правую руку валялась мертвая курица.

— В курятнике зарезаны все курицы и петух, — упавшим голосом произнесла матушка и уставилась на меня пронзительными голубыми глазами: