Я вздрогнула от неожиданного вопроса. Повернулась к нему. Он смотрел на меня в упор. Вот только не понятно было, услышала я мысли или слова. На всякий случай осторожно уточнила:

— Вы что-то сказали?

— Ты глуховата, как вижу, — усмешка его тут же погасла и он повысил голос: — Твоя глухота исцелима?

— Все исцелимо, если ты не мертв и тебе доступен хороший целитель.

Я прибавила шагу, не желая поддерживать наш странный разговор. Врать не хотелось. Но и правду говорить о подслушанных мыслях я не собиралась. Про мое общение с Ленточкой знала только матушка, и она взяла с меня слово молчать про мою необычную способность. Кому захочется общаться с человеком, способным читать мысли, пусть даже лошадиные? А вдруг у меня случится сбой, и я начну слышать своего собеседника? Был бы у меня полезный дар исцелять или разводить огонь, матушка мигом раструбила бы о нем по всему городу.

В нашей округе работал всего один маг и два целителя, чьи услуги стоили немалых денег. Поэтому их нанимали лишь мэр да еще несколько богачей.

Троица держала свою магию в секрете. Меня терзало любопытство — как Трехликий творил через них свои чудеса. Как исцелял, создавал, казалось бы, из ничего кусочки стихии или оружие? Однажды, столкнувшись на улице города с сутулым магом, я набралась смелости и поинтересовалась, не берет ли он учениц.

— Учениц не беру, — прошамкал он. — Зато не против хорошенькой служанки.

Вот так, двумя предложениями он разбил во мне надежду стать причастной к созданию чудес. Настоящих чудес. Способных менять ход битвы или...

— У тебя нет денег на лечение, — прервал мои мысли мужчина, снова взглянув на мое невеселое лицо.

Он теперь говорил громче обычного и старательно выговаривал слова. Старался для меня, наверно. Помолчав немного, добавил:

— Сколько стоит помощь хорошего целителя?

— Вы останетесь в нашем городе всего на несколько недель. Боюсь, за это время заработать такую сумму невозможно.

— Назови цену!

— Десять золотых. По крайней мере, так говорят.

— Всего десять золотых подарят тебе хороший слух? — удивился он.

— Нет, — улыбнулась я, только сейчас сообразив, к чему шел раговор. — Они подарят вам ясность ума и помогут тверже держаться на ногах.

— Сколько тебе лет, Таира? — он окинул меня суровым взглядом из-под нахмуренных бровей.

— Восемнадцать.

— Кто научил тебя перечить старшим?

— Меня воспитывали отец и матушка. К слову сказать, они научили меня многим полезным вещам. К примеру, благодарить за спасенную жизнь.

Вместо того, чтобы принять шпильку на свой счет, он уточнил:

— Как часто тебе спасали жизнь?

— Не знаю, — вздохнула я. — Не помню.

— Значит, считать было нечего! — прищелкнул он языком. — Невозможно забыть преддверие смерти.

Я собиралась возразить, что он-то свое преддверие позабыл, но вместо этого ойкнула, споткнувшись об выросший из земли камень, и потеряла равновесие. Незнакомец, сидя на лошади, качнулся в мою сторону, поймал за ладонь и удержал в вертикальном положении.

Под впечатлением от скорости его реакции я не сразу отобрала руку. Меня успело пронзить странное чувство, будто мы давно знакомы, и прикосновение это сродни дыханию или глотку воды. Странно...

Скопилось слишком много неотвеченных, а потому пугающих меня вопросов. Общение с этим мужчиной становилось все сложнее, обрастая новыми проблемами, как снежный ком, летящий с горы.

Усталость вдруг накатила с новой силой, и я неистово захотела оказаться дома в кровати, где меня ждала мягкая подушка, начиненная гусиным пухом, обернутая приятной льняной наволочкой. Казалось, от желанной подушки меня отделяли лишь готовка курицы и ужин. Как же я ошибалась!