— Вы любите драгоценности, Ниара, значит, они любят вас, — голос мужчины заставил меня посмотреть на него.

— Вы? Здесь?

— Я, — кивнул лорд Рикон и накрыл мои руки своими. — Когда вы поправитесь, я напишу вам.

Голова начала кружиться, и я принялась медленно падать в огненное болото, продолжая сжимать в руке «вечерний изумруд». Но болота я не достигла, вскоре падение замедлилось, и я просто заснула. Впервые за много ночей.

Кажется, мне снился лунный свет, щедро проливающийся на высокую гору на берегу моря. Безлюдная крепость у подножия горы, чьи стены так мощны, будто её жители каждый год ожидают нападения, а бойницы на башнях так узки, что человеку и не высунуться, чтобы полюбоваться лунной ночью.

Где-то вдалеке раздался звериный крик, и небо посерело от крылатой тени.

2

— Ниара пошла на поправку, — ответил я на вопрос лорда Лаветт за завтраком в его доме, в котором по-прежнему проживал на правах гостя. Залога выполнения обещаний, коих я никогда не давал.

Принимал посетителей, членов Ордена, кто верили, что Сангратосом должен править род Драконов. А так как я был единственным, то речь шла обо мне.

— Все думали, она умрёт, — Оливия почти выкрикнула и с досады прикусила нижнюю губу. Но привычка светской леди взяла верх, и вскоре на лице рыжеволосой девы отражался лишь холодный интерес. — Вы спасли её, милорд. Очень благородно с вашей стороны.

— Я спас.

— Для чего? Разве ваша месть не была бы исполнена, когда старшая из дочерей Морихен сошла бы в мир иной вслед за той, кто вас так обидела?

— Оливия! — прикрикнул её дядя и с укоризной покачал головой. Лорд последние месяцы чувствовал себя хуже, почти не выходил в сад, будто наступившая по всем фронтам весна черпала силы из сосуда его жизни. — Веди себя как хозяйка дома. Помни, ты скоро ею станешь!

Предчувствуя скорую кончину, хозяин этого дома делался всё более нетерпеливым, желчным и раздражительным. Если раньше на наши с Оливией пикировки он смотрел снисходительно, время от времени одёргивая Оливию, горячившуюся каждый раз, когда я сравнивал её с покойной Исиндорой, так и не ставшей моей женой, то теперь часто говорил на повышенных тонах и торопил нас обоих.

Уже было объявлено о нашей помолвке, тут я не стал противиться, потому что был ещё не в силе. Тот, на кого я делал ставку, медлил, денег у меня было немало, но без связей деньги всего лишь чеканная монета, на которую можно купить кровать и кров над головой, но не власть.

Со дня на день я ждал окончательного ответа от потомка того, чьё имя сейчас носил. Чтобы унять тревогу и беспокойство, я вышел в сад и принялся обрывать листья розовых кустов, методично, раз за разом оголяя стебли с шипами. За этим занятием и застала меня Оливия, давно переставшая обращать внимание на то, что её общество мне малоприятно.

Она успела переодеться после завтрака в светло-розовое платье с сиреневыми оборками по последней моде, накинув шаль на плечи, хотя день обещал быть жарким даже для последнего месяца весны.

— Вы говорили, что отец Исиндоры был скуп на наряды дочери, а мой дядя вполне щедр. Мы с нею не похожи.

Это была любимая игра Оливии, когда её оставляло вдохновение, и картины не просились из-под её кисти на холст. Последние недели она слонялась без дела, я даже шутил, что наша помолвка уже лишила её части души, а что же будет после свадьбы?!

— Вы с дядей плохо знаете Драконов.

— Их никто не знает, милорд. Говорят, они давно умерли.

Тень Исиндоры ходила за мной по пятам в теле её потомка, я знал способ укротить Оливию, но не прибегал к нему. Меня не тянуло целовать её в губы или разделить с нею ложе, она не напоминала мне о прошлом, но я не видел с нею и будущего. Она просто статист в этой пьесе, которая ещё не перевалила за средину.