Быстро забежав в комнату, я скинула с себя шаль, что досталась мне от мамы и, переодевшись в потрепанное домашнее платье, тут же бросилась к девочкам на первый этаж.

В «Белую розу» я попала, когда мне было всего пару месяцев. Родителей своих я никогда не знала. Все, что у меня от них осталось – это теплая шаль, в которой меня принесли в приют и серебряный кулон, на котором было выгравировано мое имя.

Я не знала, живы ли они, не знала их имен и фамилию, не знала ничего…

Поэтому, моей единственной семьей стал приют, в котором мы все держались вместе, помогая друг другу в сложные минуты.

Наша директриса Элеонора Браун была очень умной и строгой женщиной. Она заботилась обо всех нас, требуя в ответ послушания и порядка. И мы соблюдали ее правила, прекрасно осознавая, что без совместной и слаженной работы нам не выжить.

Мы сами стирали, убирали, выращивали некоторые овощи и приглядывали за младшими. В общем, жили одной большой и дружной семьей, в которой насчитывалось около двадцати девиц, поскольку приют был исключительно для девочек.

– Анна! – воскликнула Лоя, встречая меня с тазом в руках, как только я распахнула перед ней обшарпанные двери. – Наконец-то ты пришла.

– Прости, Ло, – произнесла я, заглядывая в её большие зеленые глаза. – Просто немного задержалась.

– Долго выбирала яблоки? – пробурчала Нана, и я тут же улыбнулась, искренне радуясь её недовольному ворчанию и тому, что вижу их вновь.

Они удивленно переглянулись между собой, а я играючи выхватила таз из рук Ло, чтобы наполнить его водой и избежать лишних вопросов.

Мне не хотелось рассказывать им сейчас то, что произошло со мной почти час назад. Они набросятся на меня вопросами, а я бы предпочла об этом просто забыть.

В результате день прошел быстро, утопая в хлопотах и домашней суете. Мы стирали, убирались и уже готовились накрывать на ужин, как директриса неожиданно спустилась вниз и вызвала меня к себе в кабинет.

Я застыла на месте, не зная, чего ожидать от этого приглашения.

– Анна, что ты натворила? – прошептала мне на ухо Ло, прекрасно зная, что Элеонор никогда не вызывает к себе учениц просто так.

В душе все волнительно сжалось, и я почувствовала, как потеют ладони. Надеюсь, это не из-за того, что произошло сегодня днем.

Меня ведь не накажут?

Перед глазами снова возник образ того могущественного мужчины, и я мотнула головой, отбрасывая тревогу в сторону.

Возможно, она просто хочет узнать детали.

Не стоит паниковать.

Я молча улыбнулась подругам и отправилась на третий этаж, слыша, как зловеще скрипят под ногами старые деревянные ступени, словно предвещая о чем-то плохом. Предчувствие кричало, что все это не к добру, а я пыталась его не слушать, упорно делая шаг за шагом.

Спустя всего пару секунд я уже стояла у кабинета директрисы, и наконец глубоко вздохнув, робко постучала в дверь.

– Входи, Аннабэль, – раздался спокойный голос Элеонор, и я вошла.

Как только я ступила за порог, сердце мгновенно рухнуло вниз, и я застыла у самого входа.

Посреди кабинета стоял не кто иной, как Адриан Блэк, и прожигал меня таким же темным и тяжелым взглядом, как и сегодня днем.

3. Часть 2.

Я стояла напротив директрисы, чувствуя, как страх пробирается в душу.

Неужели он пришел, чтобы наказать меня? Разве ему есть дело до какой-то нищей девчонки?

– Аннабэль, у меня для тебя новости, – произнесла Элеонор с напускным спокойствием, стараясь выглядеть весьма убедительно. – Сегодня ты покидаешь приют.

– Что? – прошептала я, не до конца понимая услышанное.

– Господин Адриан выкупил тебя, взяв к себе на полное обеспечение, – произнесла она, как приговор.