Срок действия контракта: до того, как упадет первый лепесток вишни. После истечения этого срока Чан Мари вновь обретет свою человеческую форму.

Подписи сторон:

Чан Мари О Ён

У меня было много вопросов к этому контракту. Очень и очень много серьезных вопросов, но почему-то я задала самый глупый и самый незначительный:

– Тебя зовут О Ён?

Токкэби кивнул.

– Это твое настоящее имя? Какое-то странное.

– Нет, не настоящее. Изначально я был Ли Ёном, но после наглого рыжего кумихо из сериала я решил сменить фамилию на О.

– Зря, – заметила я, глядя на место, где должен был подписаться токкэби.

– Это все?

– Нет! Меня смущает один пункт…

– Про память?

Я мотнула головой.

– Что мне его память, он меня и так не знает. – Я ткнула пальцем в Пункт номер два. – Что за наказание, которое должен будешь выбрать ты?

О Ён взглянул на пункт и произнес:

– Просто наказание, не заморачивайся.

– Не заморачивайся?! – вспылила я. – А если ты мою печень решишь сожрать? Или сердце выдрать? Или кровь выпить?

Токкэби скривился.

– Дорогая моя, что за фантазия? Современные сериалы на тебя плохо влияют…

– Давай конкретно, что за наказание, – попросила я.

– Изволь. – Ён взмахнул рукой, и вмиг написанное во втором пункте поменялось.

– «…наказание – уменьшение срока контракта на неделю», – прочитала я. – Кстати! По поводу сроков тоже хотелось бы конкретики. Что еще за «до того, как упадет первый лепесток вишни»? Что это за день? Мне нужен четкий дэдлайн с точностью до минуты.

Токкэби вздохнул и произнес:

– До первого апреля. Нормально?

– Нет, конечно! – ответила я, глядя на то, как строка в контракте снова меняется. – Этого мало – меньше трех месяцев! – И, вздохнув, добавила: – Но ведь больше ты не дашь, так ведь?

Токкэби кивнул.

– Ладно, пусть будет так. Давай ручку. Или…

Я испуганно воззрилась на О Ёна. Он понял меня сразу же и отрицательно качнул головой.

– Нет, кровью не подписываем. Говорю же, ты пересмотрела сериалов.

В его руке возникла ручка, которой он поставил размашистую подпись под своим именем. Я же скромно переписала свое имя. Токкэби схватил контракт, дунул на него, и под нашими подписями образовалась красная печать с рогами.

О Ён довольно оскалился и подкинул свиток в воздух. Тот мгновенно исчез, не оставив после себя ничего.

– Что ж, а теперь… – Токкэби не успел договорить, потому что колокольчик над входной дверью звякнул, и в бар вошел посетитель, которого ни я, ни даже токкэби никак не ожидали увидеть.

– Добрый вечер, – пробормотал мужчина в кепке и маске. И пусть его лицо было скрыто, я узнала Дарена Кима с первого взгляда. Сев за стойку через стул от меня, он спросил у нас с Ёном, замерших от удивления: – Кто из вас бармен?

– Э-эм… – протянула я, не представляя, что ответить, ведь бармен – призрак, которого Дарен увидеть не сможет. – Дело в то-ом…

Дарен перевел уставший взгляд с молчащего все это время токкэби на меня и слегка вздрогнул. Я что, такая страшная?

Из уставшего взгляд Дарена превратился в озадаченный. Он смотрел на меня очень внимательно и даже не моргал, будто пытался увидеть на моем лице что-то еле заметное, например, черные точки, которых, кстати сказать, у меня не было.

– Я бармен. Что будете заказывать? – Из подсобного помещения вышла Ёджи. Следом осторожно выглянул ее парень.

– Здравствуйте! – громко произнес он, глядя на Дарена.

С трудом отведя от меня взгляд, Дарен повернулся к Ёджи и произнес:

– Двойной виски со льдом.

Ёджи кивнула и принялась выполнять заказ.

– Не видит, – пробормотал ее парень и, пройдя мимо Дарена, уселся рядом с ним на стул. – Значит, живой.