Шеф снова глотнул кофе.

– В общем, ситуация такая: «консерваторы» практически победили на остатках заселённых территорий бывших США. «Радикалы» же на то и радикалы, что решились на крайние меры: применить биологического оружие. Основа – тот же самый модифицирующий вирус, о котором мы все знаем. Только штамм, который распространяется воздушно-капельным путём. Непосредственно перед этим «консерваторы», предвидя свою скорую окончательную победу, вышли на наше руководство с мирными инициативами, которые позволили бы в целом урегулировать устройство послевоенного мира. Скажем так, мы заинтересованы в том, чтобы принять эти предложения. Однако последние действия «радикалов» ставят выполнение этого плана под вопрос. Ещё месяц назад ситуация была бы безвыходной: да, наши биологи работают над вакцинами и антидотами, но первые опытные образцы ожидаются не раньше середины зимы. До этого времени ситуация за океаном станет катастрофической. Но благодаря захвату Алтайского бункера мы обнаружили достаточный запас антидотов плюс технологическую документацию, чтобы воспроизвести их.

Пуля поднял руку.

– Да? – спросил шеф.

– Получается, там погибнет большая часть оставшегося населения и развалятся остатки госаппарата, так? Этого добиваются «радикалы»? Ну и что тут плохого для нас? – он развёл руками.

– С чего это вы взяли, что погибнет? – удивился начальник отдела. – Переродится. И у наших противников появится многомиллионная армия рабов. Правда, не специализированных и организованных, как они изначально планировали. Но нам от этого будет никак не легче. Это если не касаться моральной стороны вопроса.

Пуля молча пожал плечами.

Шеф снова сделал паузу и почему-то пристально посмотрел на меня.

– Дмитрий Григорьевич, – вдруг сказал он. – Должен сказать, что вы очень везучий сотрудник. Нам такие нужны.

Он всегда переходит на «вы» и обращение по имени-отчеству, когда на совещаниях присутствуют представители других подразделений.

Рубин посмотрел на меня и подмигнул. Я лишь растерянно моргнул в ответ.

– Ваш доклад об обнаружении предполагаемых крупных центров управления и логистики противника не имел бы шансов быть принятым за основу планирования новой операции, если бы не эти новые обстоятельства. А теперь мне удалось убедить руководства, что спасательную миссию вполне можно совместить с разведывательной. Понимаете, к чему я?

Шеф улыбнулся.

– Понимаем, – согласно кивнул Пуля. – А он вот что здесь делает?

Он указал на Рубина. Тот, в свою очередь, посмотрел на начальника отдела.

– А вот об этом мы сейчас и поговорим, – сказал тот.

Всё-таки удивительно, что в наше время такие крупные проекты удалось продвинуть, соблюдая режим, практически, полной тайны. Да кое-какие утечки были. Чаще всего организованные нашими коллегами – для дезинформации относительно хода работ.

Орбитальный истребитель был красив. Футуристические обводы корпуса, стремительный силуэт. Какие-то пилоны или оружие, выдвинутые вперёд относительно корпуса, будто клыки саблезубого тигра…

– Нравится? – спросил Рубин, нежно погладив машину по обшивке.

– Впечатляет, – ответил я.

– А точно это надёжно? Ты уже летал на нём? – осторожно осведомился Пуля.

– Три испытательных полёта, – ответил Рубин. – Все ночные. И множество симуляций.

– Это не считается, – отмахнулся Пуля.

– Я ведь не сказал, что это были за симуляции, – загадочно ответил Рубин, но в дальнейшие объяснения пускаться не стал.

– А это что за пушки у него? – Пуля указал на пилоны.

– Это не пушки, – улыбнулся Рубин. – Маневровые плазменные движки. Для торможения на орбите используются. Ну или если её надо подкорректировать.