Леди улыбнулась и переменила тему разговора, предложив мужчинам отведать пирог с зайчатиной и грибами. Она очень внимательно отнеслась к Ивэну, видимо ощутив в нем некоторое сиротство, заштопала ему одежду и предложила подравнять отросшие за время пути волосы. А наставник Амиран был покорен флакончиком мази от болей в мышцах, все же спина порой подводила старого вояку.

Калабриан смотрел на это с изумлением, эти люди не были нужны леди Суонси, они не сулили ей выгод, и скорее всего она видела их единственный раз в жизни, но помимо обычного внимания хозяйки дома она одаривала вниманием каждого лично, и тем покоряла сердца.

На следующий день, прежде чем уйти по делам герцог показал леди Суонси старинный артефакт, который исправно служил многим поколениям герцогов Тримейн. Это был большой серебряный поднос с перламутровой инкрустацией, в виде голубей, пьющих прозрачно – жемчужную воду из старинной чаши на высокой ножке. Управляющий складывал на поднос бумаги требующие резолюции герцога, и через некоторое время они оказывались в серебряном дорожном сундучке, который герцог возил с собой. Подписав бумаги, он вкладывал их в сундук – и почта возвращалась на поднос.

– Я должен буду и дальше сопровождать моего друга в его поисках, но мне бы хотелось хотя бы изредка получать от вас весточки.

– Я постараюсь писать вам, милорд.

Леди мило покраснела и смутившись удалилась на кухню, а Тримейн от нахлынувшего восторга подпрыгнул, звякнув шпорами по каменной плитке пола, она будет писать! Она покраснела! Значит, он не безразличен ей! Принц только головой качал, но молчал.

Едва отъехали от становища шамана, как Синуш озадаченно принялась рассуждать:

– А чего это старый Будур такой добрый к незваным гостям? Муруз – Чибис рассказывал, что неудачно в земли Будура попал, так три дня до самого становища за ним змеюка гонялась в ногу толщиной!

– Помолчи, – оборвала ее Сатра, – шаман видит и слышит все, что творится на его землях.

Девочка притихла, но вскоре нашла себе новую забаву – посадила на ладошку особенно яркую, малиново – зеленую лягушку и принялась напевать ей песенку, примерно через час квакушка «пела» вместе с Синуш.

К вечеру местность вокруг начала сильно меняться. Появились кусты, изменились травы, все чаще кто-то шуршал в траве. Орки занервничали, и однажды в слишком шустрого зайца влетело сразу пять стрел. Сатра решила устраиваться на ночлег, не доезжая до границы.

Как обычно встали лагерем, для девушек натянули палатку – на границе степи и леса ветер дул особенно сильно, и часто приволакивал за собой дождевые тучи. Проверяя караулы, орчанка подошла к Гелле и попросила то самое приглашение, выжженное угольком на коже, герцогиня отыскала его в своих вещах и отдала без разговоров, в воздухе висело напряжение. Воительница взяла короткое копье и прикрепив приглашение выставила копье за линию караула, неожиданно вскрикнула ночная птица, орки насторожились, но все было тихо, и понемногу все разошлись по спальным местам.

Утром Гелла выбралась из палатки, услышав лягушачий хор. Синуш уже размачивала сыр, а в небольшом отдалении от лагеря стояла группа орков во главе с Сатрой. Покормив разноцветных тварюшек, и почесав дюжину ярких спинок Гелла подошла послушать, о чем речь идет. Оказалось, что на копье обнаружилась полоса ткани, похоже отрезанная от чистой рубахи. На ней человеческими буквами было написано разрешение прохода через границу, а также уверение в безопасности пути. И теперь воительница бранила часовых, сама прекрасно понимая, что с ними просто заигрывали. Наконец устав и заметив любопытные глазки герцогини она закруглилась: