Она просила духов помочь отвести смерть, холодное дыхание которой преследовало её с прошлого вечера, не давая покоя. Айгуль шла вокруг женщины, пытаясь восстановить энергетические потоки её тела, ученица шаманки делала это не раз. Но сегодня лечение давалось трудно, мысли разбегались, а внутренний голос твердил, что смотрит она не туда. Словно беда ткёт свою паутину хоть и рядом, но не там, где она ожидает.

Мысли с больной подруги соскакивали на мужа, хотя Сармату ничего не угрожало. Он всегда рассказывал ей, если было что-то серьёзное.

Айгуль ткнула пучок арчи (1) в жаровню и принялась окуривать им Карлыгач, продолжая петь.

Веки подруги дрогнули, приоткрываясь.

Карлыгач с трудом осмотрелась, пытаясь понять, где она и что происходит. Айгуль склонилась над её лицом:

– Ласточка (2), ты меня слышишь?

Карлыгач слабо кивнула и прошептала пересохшими губами:

– Прости меня…

– О чём ты говоришь?

– Сармат… – слабо выдохнула больная.

Айгуль вздрогнула, на секунду теряя ритм.

– Ловушка… Не разрешай ему ехать, Айгуль! – Карлыгач попыталась схватить руку подруги, но сил не хватило, и она снова впала в беспамятство.

Сердце Айгуль стучало как сумасшедшее. Ученица шаманки поняла, что липкий страх, бегущий по позвоночнику, был не за подругу, а за мужа и сына!

Плеснув Карлыгач в рот крепкой настойки, Айгуль бросилась из юрты. Только бы успеть!

Прибежав к себе, молодая женщина прижала к груди дочку и зашептала:

– Айыма, я должна уехать на несколько дней, тебе придётся справляться самой. Чем дольше люди дедушки не будут знать, что меня нет в стане, тем лучше.

– Я поняла. Мама, а вы вернётесь?

Маленькая Айыма была необычным ребёнком, как, впрочем, и Бюркют, понимала то, что детям понимать ещё рано.

Сердце Айгуль дрогнуло, однозначного ответа на вопрос дочери у неё не было.

– Я не знаю. Девочка моя, тебе придётся быть сильной. Сейчас ты ещё мала, и дедушка не даст тебя в обиду. Но я хочу, чтобы ты осознавала, что его интерес к тебе неспроста. Если меня не станет, это знание сможет защитить тебя.

Айгуль прижала к себе дочку и стала рассказывать, почему Бору-хан относится к ней иначе, чем к другим. Если бы не крайний случай, женщина не стала бы взваливать на плечи ребёнка эту ношу. Но сейчас выбора не оставалось.

Через час, накормив Айыму, Айгуль выскользнула из юрты и поспешила к табуну. Взнуздав свою любимую кобылу, женщина некоторое время стояла с закрытыми глазами, пытаясь почувствовать, в какую сторону поехал муж. Потом решительно вскочила в седло и понеслась вдоль реки.

***

Мы ехали до поздней ночи, всё дальше отдаляясь от родных кочевий. Отец был в приподнятом настроении.

– Бюркют, акбарсым (3), я и не думал, что моя мечта так быстро исполнится! Я так рад, что смогу показать тебе Русь, побывать в той самой школе!

Мне было интересно посмотреть на волшебную страну, но внутри скреблось неприятное чувство. Что-то было не так, и я не понимал, что.

На ночь раскинули шатры, а мы с отцом как обычно улеглись прямо под звёздным небом.

Отец снова рассказывал мне о чудесной стране, которую мы скоро увидим. А я смотрел на звёзды и видел пронзительно-голубые глаза огромного белого зверя.

Утром мы отправились дальше.

Путь наш не был разнообразен, двигались мы быстро, почти не останавливаясь на отдых, отцу не терпелось увидеть Русь.

На исходе шестого дня степь сменилась изумрудной зеленью, в которой поблёскивало хрустальное озеро. Это казалось чудом! Мы радостно устремились к нему – искупаться и напоить лошадей.

Там я впервые познакомился с мелкими прожорливыми насекомыми, которые готовы были съесть нас заживо вместе с лошадьми.