Отец ободряюще положил руку на моё плечо и ответил деду:

– Бюркют – мой алгатай и будущий правитель. Чем раньше начнётся его обучение, тем больше добра сможет он принести своим людям. Он останется.

Бору-хан вскинулся, сверля отца тяжёлым взглядом. Но отец смотрел прямо и уверено, от него исходило ощущение спокойствия, достоинства и внутренней силы.

«Вот каким должен быть настоящий правитель», – подумал я.

На фоне отца хан казался облезшим шакалом, у которого от старости начали выпадать зубы. Но он бесился и прыгал, чтобы сбить собеседника с толку, напугать, не признаться ему в собственной слабости.

Не самые почтительные мысли о старшем мужчине в роду, только я в то время мало понимал значимость родственных связей и судил о человеке по его поступкам.

Хан сдался первым, отвёл взгляд и грузно рухнул на подушки, буркнув:

– Шайтан с тобой, пусть остаётся. Но если пискнет хоть раз, вон пойдёте оба.

Я с трудом удержался, чтобы не фыркнуть. Чего-чего, а молчать, когда это требуется, я умею. В степи без этого никак.

На совете дед обсуждал нападение на осёдлое племя, проживающее у южной границы наших кочевий. Хан хотел послать туда сильный отряд под предводительством моего отца, опытного и смелого батыра.

Он рассчитывал на лёгкую победу и богатую добычу.

– Даю тебе пару суток на подготовку людей и сбор припасов, Сармат. Выезжаете на рассвете третьего дня, – дед откинулся на подушку и махнул камчой в знак того, что совет окончен и все могут расходиться.

Приближённые засуетились.

Спокойный голос отца прозвучал подобно грому в ясный день:

– Я не поведу людей в этот поход, ата.

Присутствующие оторопели, не веря своим ушам. Старший ханыч отказывается выполнять волю отца? Прежде такого не случалось.

– Ты смеешь мне перечить?!! – взревел дед, взвиваясь с места.

– Вы сами назвали меня своим преемником, ата. Мне после вас отвечать за наш народ. Война с соседями не выгодна для будущего наших детей. У тех людей сильно то, что слабо у нас. Они производят товары, нужные в нашем обиходе. У них мудрые врачеватели, развиваются ремёсла. Им нужен скот, которого в изобилии в нашем стане, и храбрые люди, могущие перевозить на большие расстояния товары, что они производят. Нам выгоднее поддерживать друг друга и торговать, чем воевать.

– Ты слишком глуп для моего наследника, Сармат. Захватив их стан, мы получим всё, чем они владеют, заставим их работать на себя и будем торговать производимыми товарами на своих условиях, – заявил хан, замахиваясь, чтобы влепить отцу крепкую оплеуху.

Тот легко перехватил руку деда, отведя от своего лица, и продолжил:

– Ата, люди устали от бесконечных походов. Мужчины месяцами не видят своих жён, дети растут без пригляда отцов. Наша территория огромна, мы не успеваем оборонять собственные границы, а вы говорите о захвате новых. Я считаю, что есть время для войны и есть время для жизни. У нас много земли, скота. Наши люди ни в чём не нуждаются. Пора остановиться и радоваться тому, что есть.

Дед дёрнулся, но отступил, понимая, что отец физически сильнее. Я увидел тень, пробежавшую по его лицу, и понял: не простит он сыну того, что тот показал на людях его слабость. Мысли о собственном дряхлении вызывали у хана безудержную ярость, перешедшую в новую нападку:

– Трусливый щенок! Стоит только ослабить контроль, как соседи перестанут с нами считаться! Уважения можно добиться только при помощи силы. Будешь сидеть дома, другие придут в твой стан и угонят твой скот и твоих людей.

– Пусть попробуют, – усмехнулся отец. – На своей земле я в своём праве.