Законы тут были исключительно религиозными, а моральные догмы следовали букве Священного Писания.

Зато сирень здесь была самой красивой в мире. Ее белые и фиолетовые грозди до самой середины лета украшали темные, выкрашенные под орех стены домов. В садиках росли лечебные травы и овощи. Так повелось еще с тех времен, когда на судне «Мейфлауэр» в Америку прибыли первые иммигранты. Тут были и щирица с блестящими листьями, и блеклые тыквы с кабачками, которые разрастались и стелились чуть ли не по дорогам. Они были похожи на пушистых змеек, а на их побеги с большими желтыми цветами слетались пчелы.

Анжелика вновь почувствовала пропавшую было уверенность в себе и упрекала себя за глупость. Сейчас уже было бессмысленно задаваться подобными вопросами: «Отчего я захотела ребенка?» Разве знаем мы, как появляется в женской душе этот великий материнский инстинкт? Причин так много, но все они одинаковы в своем многообразии, и ни одна из них не верна, поскольку разуму они не подвластны.

Анжелика вспомнила, что начала задумываться о ребенке в Квебеке, когда малышка Эрмелина де Меркувиль тянулась к ней и бежала навстречу. Ведь нет ничего зазорного в том, чтобы вновь почувствовать радость материнства, тем более что прежде полностью насладиться ею Анжелика не могла.

Что такого в том, чтобы вновь свить гнездышко, разрушенное пережитыми невзгодами?

Действительно, время шло, жизнь постепенно налаживалась, и Анжелика чувствовала, что хочет ребенка. От него, ее возлюбленного, ее любовника, ее поддержки и муки, только от него, мужчины всей ее жизни, Жоффрея де Пейрака, с которым они были женаты вот уже почти двадцать лет.

Теперь Анжелика достигла своей цели и исполнения всех своих желаний. Она прошла через худшие испытания, выбирала дороги извилистые и тернистые, она была упорна и даже упряма, силу воли ее принимали за одержимость, но она добилась своего. К ней пришли любовь и счастье, спокойствие рядом с тем, кого она так долго искала, которого считала погибшим, с которым ее почти развели интриги и недоразумения, как будто ревнивый рок не позволял им быть вместе навсегда, потому что любовь их была слишком сильной. Да, теперь она хотела скрепить так дорого доставшуюся ей победу вечной печатью.

Она мечтала о ребенке от него так, как если бы он был ее новым удивительным возлюбленным, так, чтобы навсегда закрепить связавшие их узы.

Это было свидетельством того, что совместная жизнь им не приедалась.

И надо отдать ей должное – такая безумная мысль никогда бы не пришла ей в голову в первое время после их воссоединения. А прошло ведь уже почти три года.

Когда она погружалась в воспоминания о том времени, оно казалось ей очень давним и призрачным, она едва узнавала себя в прежней Анжелике. Как нетерпимы они были тогда, виня друг друга в ударах судьбы, забывая, что оба они пострадали и что именно поэтому они еще больше привязались друг к другу. Но чтобы понять это, потребовалось время, и сейчас она изумлялась тому, что им пришлось пережить.

Бывало, что они становились друг другу чужими, были готовы отречься друг от друга, почти друг друга ненавидели, и в то же время как близки они были, как их тянуло друг к другу! Сейчас это казалось Анжелике настоящим чудом! Взаимное притяжение, которому они все более поддавались с каждым новым взглядом, чаровало их, околдовывало, ради него они забывали обо всем. Если бы не оно, разве смогли бы они преодолеть столько препятствий, познать неизведанное, пережить разочарования и горечь, порожденные мириадами несчастий?