Под спину ей подоткнули перьевую подушку в наволочке из тонкого чистого полотна. Она откинулась на нее, и над ней сомкнулись волны покоя и блаженства. Скоро она отправится в последний путь и наконец встретится с ними, теми посланцами своего детства, что предсказали ей некогда «прекраснейшую из жизней на земле».
Однако, вспомнив в последнее мгновение о том, что она значила на земле и для любящих ее близких, и для всех тех, кого она знала или пока еще не встретила, живших своей жизнью, она нашла в себе силы прошептать как обещание:
– Я вернусь…
Окружавшие ее взволнованные люди решили, что она умерла, и заметались, а затем успокоились, отметив, как она учащенно дышала, но все же жила, и увидев яркие красные пятна на ее скулах. Один за другим, как бы с сожалением, они покинули комнату.
Луна всходила над Массачусетским заливом и, раскручивая свой магический круг, натягивала над горизонтом серебряную нить, отделяя небо от земли; Диана, со звездой во лбу, древняя богиня изобилия и плодородия, кидала пригоршнями в барашки набегающих волн тысячи сверкающих золотом песчинок.
В эти волны приплыло порезвиться целое стадо тюленей, отливающих бронзой и самозабвенно играющих среди искрящихся скал; они не страшились ни близости человека, ни черного покачивающегося частокола корабельных мачт и рей, что вырисовывались в порту на фоне залитого лунным светом неба.
Временами их торжественная песнь широко разносилась вокруг, когда они вдруг все вместе высовывали из воды свои круглые безухие головы и голосили, глядя на обрамленные светом плывущие по небу облака.
Их услышали и жители Салема.
Многие думали, не решаясь сказать об этом вслух, что тюлени, ставшие пугливыми в последние годы, с такой смелостью приплыли к побережью этой ночью для того, чтобы отметить мистическое событие, местом действия которого уже не впервые становился дом миссис Кранмер, а чего ж еще от нее можно было ожидать! Космические отголоски этого события, столь же непредсказуемые, сколь и разрушительные, значительно превзойдут по своему значению, чего они как раз и опасались, в общем-то вполне естественное, хотя и досадное рождение двойни от родителей папистов и французов в Новой Англии, в их городе, их, избранных самим Спасителем.
«О Боже! Защити от нечистых помыслов того, чей порог обагрен кровью агнца!»
Глава VI
Свет становился все ярче.
Подобно утренней росе, испаряющейся на солнце, она чувствовала, как ее уносит к этому все более ослепительному сиянию, все более всеобъемлющему, как свод или бесконечная дорога. Подобно утренней росе, она растворялась, улетучивалась, ощущала себя сущностью и сверхсущностью; так ускользает зыбкий аромат, видимый и незаметный одновременно. Поднимаясь ввысь, она все дальше уплывала туда, где нет более ни терзаний, ни страхов.
Вдруг ее обожгло воспоминание об обещании, остановило ее непрерывное восхождение, заставило спросить:
– Уйдет ли он вместе со мной?
Она оставалась все такой же невесомой, распростертой, раздираемой безмерной тоской, что была мучительней любой земной пытки.
– Нет. Не сейчас! Он должен принадлежать этому миру.
Она поняла, что кричит.
– Тогда я не хочу! Я не могу! Не могу… оставить его одного.
И свет померк. Ее тело, еще минуту назад такое легкое, охватила тяжесть, навалилась до удушья, и кровь влила в ее вены огонь жестокой лихорадки, которая заставляла ее дрожать и клацать зубами.
Рыцарь Мальтийского ордена в красной тунике погибал, забиваемый камнями. Мощный удар в самую грудь повалил его на землю, и стала видна уже только одна рука со сжатыми пальцами, торчащая над грудой камней.