Вместо окна – большущее фарфоровое блюдо, по которому, умудряясь не соскальзывать, катается по кругу румяное яблочко. А за ним мелькают мультяшные пейзажи, лиса, ворующая петуха, бегущий за ней кот… Расхохотавшись, сажусь в кровати.

– Тим-Тимыч, хватит дурака валять! Что я, маленькая, что ли? Или ты опять припомнил наши сказки?

«Агау!»

Он перепрыгивает на стол, ближе к окну. Кресло содрогается, но выдерживает толчок его лап. Стол принимает ношу мужественно, не прогнувшись. Ударом лапы наш красавец сбивает наливное яблочко на пол, и, не обращая больше на него внимания, снова дует.

«Блюдечко», окутавшись золотистым туманом, сменяется чем-то вроде зеркала.

«Тогда сказкау для взрослых! – важно объявляет кот. – Готова? Может, даже страшнаяу!»

Нет, к тому, что в зеркале покажутся вдруг распахнутые двери семейного склепа Торресов, я как-то не готова. Молча прижимаю к груди одеяло. Это что?

«Ну-у же… – мягко говорит Тим-Тим, и в его мурлыканье слышатся новые, незнакомые мне интонации. Взрослые. – Неужеули тебе самой не хочется узнать, чем там дело закончилось? Ты же не заснёшь спокойноу! Или опять пустишься бр-родить во сне, и какой тогда, к мышам, отдых? Давай же, посмотр-рим!»

Он прав. Как бы ни хотелось мне забыть пережитое, отрешиться от обид, послать всё лесом… не могу. Я должна знать, что и как там без меня произошло.

Кресло услужливо разворачивается к окну-зеркалу. Эх, чего уж там! Выскочив из постели и прихватив с собой одеяло (как дитя малое, для храбрости!), устраиваюсь на сиденье с ногами.

– Погоди, Тим, а как так получается? Здесь уже ночь, а там едва начался вечер?

«Тут, в Долине Магов, своё вр-ремяу. Бежит, как хочет. Вер-рнее, подстр-раивается под обитателей. А-а, не мор-рочь себе голову, давай смотреть! Запускаю!»

[1] История Егорушки изложена в самом начале третьей книги Сороковника, а ещё – в Эпилоге.

[2] Стихи Алана Милна. Да-да, того самого, папы Винни-Пуха.

6. Глава 6. Маркос

Отдалённый уголок парка Эль Торреса на первый взгляд тих и спокоен. И пуст, на второй взгляд. Несмотря на то, что где-то, в другой его части, полно гостей, ждущих начала праздника.

Семейные склепы некромантов устраиваются подальше от живых отнюдь не из страха перед покойниками, а из подчёркнутого уважения к… Назовём это «личным пространством» последних. Местом, которое душа предка может навестить, не удаляясь от стен, подпитывающих её временную призрачную оболочку, полюбоваться оставленным миром, возможно – ответить на вопросы наследников или передать весточку живым. На своей территории призраки чрезвычайно сильны; но могущество их недолго, поскольку сил на поддержку видимого облика уходит немерено. Душа соткана из особо тонкой материи, ей трудно удерживать более плотную субстанцию. Гармонично взаимодействует она лишь с телом, полученным когда-то при рождении; да и то лишь в том случае, если Морана даст на то согласие. А та не слишком щедра на такие подарки.

Поэтому-то из числа Торресов, ушедших в мир иной, лишь двоим довелось вернуться в телесном, полном и долговременном, так сказать, воплощении. В первом случае из-за нелепой и незапланированной в Книге Судеб гибели одного из да Гама срывался поединок чести, а на весь род падало тяжкое проклятье. Естественно, Алехандро дель Торрес, правнук Командора, воскреснув, победил в магической дуэли, несмотря на почтенный возраст, и отвёл от семьи катастрофу. После чего послонялся немного по городу, нагляделся на шарахающихся от него обывателей – в то время Террас ещё не был городом некромантов – плюнул… да и отправился в странствия по мирам. Года три спустя, после одной из славных баталий с нечистью, его прах вторично упокоился в семейном склепе, на этот раз мирно и навсегда, ибо никакой филактерии Алехандро больше не оставил, разъяснив в завещании, что и не надо, что в мире Мораны его ждёт ещё уйма интересного. А земная жизнь – этап, наконец, пройденный, и впадать… вернее, возвращаться в детство у него вряд ли наступит охота. «Дальше и вперёд, я иду дальше и вперёд», – заявил он, вторично перешагивая порог смерти как всего лишь очередную ступеньку крайне интересного бытия.