Фредерик упирался, пытался спуститься, но почему-то поднимался уже задницей вверх — где-то в цепочке нейронных связей закралась фатальная ошибка. Он возненавидел сейчас всех и жаждал лишь одного; прекрасно знал, кто ему может дать необходимое.

Супружеская спальня была заперта изнутри, Фредерик скрёбся и скулил, но не мог с силой потянуть ручку.

— Уходи! — рыкнула из глубины комнаты Беверли.

— Сама уходи, это моя спальня! — огрызнулся Фредерик, воспользовавшись лбом как тараном, но дверь не поддалась.

— Поспишь в гостевой! — в низком мужском голосе звучали плаксивые нотки. — Или езжай к своей секретутке!

— Куда я поеду? Я… тётка… — Длинные ногти отлично царапали полотно, оставляя светлые полосы. — Пжста… — простонал Фредерик, теряя контроль, но Беверли была неумолима, так что он повторил сказанное пару часов назад: — Ненавижу тебя-я-я-я, — фраза перешла в монотонный вой. — И себя-я-я…

Целую вечность ничего не происходило, и Фредерик почувствовал подступающую тошноту — хорошо, дверь в санузел была приоткрыта, смог быстро доползти. Выполоскало его знатно, но оно и к лучшему: избежит тлетворного влияния алкоголя на слабый организм жены. Вон как Беверли печётся о своей идеальной коже… Хорошенько умывшись и пообещав себе впредь больше не напиваться, Фредерик поковылял в гостевую спальню, где в бессилии упал на кровать. Но хотя бы успокоился.