Успокаивало и то, что дальше Фредерик не зашёл — через тридцать минут после оплаты ужина уже приехал домой. Да и по поведению ассистентки не сделаешь вывод, что она привыкла к «дополнительным» обязанностям. Получается, всё это безобразие случилось по инициативе Фредерика? Беверли вновь начала закипать, но осадила себя: ещё не время.

В общем, теперь она каждую минуту тратила с толком: следующие письма были набраны быстрее — как раз управилась до ланча, который планировал провести в раздумьях о будущем. Находись она в собственном теле, когда узнала о похождениях Фредерика, порвала бы мгновенно, а сейчас была вынуждена ждать момента обратного обмена: что-то подсказывало, что порознь решить проблему не удастся.

А вот одна из проблем отпала сама собой: вернувшись с обеда в кабинет, Беверли сразу услышала негромкий стук в дверь — вновь вошла ассистентка, теперь уже конкретно заплаканная, и положила на стол заявление об увольнении.

— Хорошо, принято, — поджав губы, произнесла Беверли, давя внутреннее ликование, и не раздумывая добила: — И да, Шарлотт, вам не идут блузки с воротником-стойкой, попробуйте с отложным.

Несчастная ассистентка выбежала из кабинета, а Беверли, развалившись в кресле и сложив руки на животе, почему-то больше не радовалась — по-прежнему хотелось убивать. Или проснуться от того кошмара, в который превратилось её существование. С момента покупки дома или всё же с мига, когда она сказала «да» стоявшему на одном колене Фредерику?

Всевышний смилостивился над Беверли, и она получила согласование на десять дней отпуска без очной ставки: готовность общаться с высокими начальниками не чувствовалась от слова «совсем». Зато в остальном настроение было донельзя боевым — Беверли двигала жажда мести. За всё, начиная с мужского шовинизма и интрижек на работе и заканчивая враньём о морковном торте!

Припарковавшись у дома, Беверли решительно шагнула в дверь, но не нашла Фредерика в гостиной: муж сидел на кухне, подперев подбородок рукой, и смотрел на цветы в стакане. Заслышав и завидев, что Беверли вернулась с работы, он соскочил с высокого стула и открыл было рот, но заговорить не успел.

— Так вот как ты работаешь с женщинами! — воскликнула Беверли. — На свидания ходишь!

— Беверли, ты… — Фредерик изменился в лице и замолчал, указывая пальцем на цветы.

— Это что? Вазу найти не мог? — Беверли вошла в раж.

— Это твой садовник принёс, — с мрачной миной произнёс Фредерик.

— Он ко мне подкатывал! Он, Фред! — Беверли перешла на крик, хотя мужнин голос на высокой громкости звучал отвратно. — А ты этой анорексичке цветы покупал и в ресторан водил!

— А ты задом перед садовником крутила! — взвизгнул Фредерик, и его голос оказался ещё хуже.

— Да если бы и крутила, то что с того? — отчаянно жестикулируя, Беверли рисковала подняться в воздух. — Тебя всё равно дома нет!

— А к чему возвращаться? К твоей мерзкой стряпне? Ты и без меня со своими стервами лясы поточишь! — Фредерик ощерился и сжал кулаки, но устрашающе, как ни старался, не выглядел.

— Ненавижу тебя! — Беверли почувствовала подступающий к горлу ком и решила, что с неё хватит скандала, потому направилась на второй этаж.

— Я тоже! — рявкнул вдогонку Фредерик.

10. 10

Фредерик остался на кухне в одиночестве и только минут через десять, как Беверли благополучно закрылась в спальне, осознал, что днём совсем ничего не ел. Вряд ли жена теперь начнёт готовить, хотя Фредерик согласился бы и на лазанью, и даже на торт, будь он свежим, а не трёхдневным.

В общем, делать было нечего — Фредерик вышел на свет божий на поиски пропитания, стараясь не думать о том, что спалился по полной. Всё тайное становится явным так или иначе, а в условиях и без того трещащего по швам брака новость о свидании с ассистенткой уже не имела столь ошеломительного эффекта. Или Фредерик себя успокаивал — до решения проблемы с обратным обменом им с Беверли с тонущей семейной лодки не сбежать. Разведутся — точно потеряют возможность вернуться в собственные тела, а оставаться женщиной Фредерик не хотел от слова «совсем».