Мысли беспорядочно кружат внутри. Будто стая воронов.

За что же они так ненавидят меня?

Почему обижают и позволяют оскорбления в мой адрес?

Присутствовал ли на ужине мой отец? И если да, то почему не представился и почему до сих пор не нашёл возможности поговорить со мной?

Зачем я здесь? Что имела ввиду мать Миры, когда говорила, что у Эммы не было выбора?

Обессиленная, измученная, уставшая и расстроенная, всё-таки проваливаюсь в сон, так и не отыскав ответов на эти вопросы.

*********

Утро начинается внезапно.

– Подъём! – командным тоном громко произносит ранний визитёр, рывком распахнув плотные шторы.

– Вы кто? – растерянно моргая и щурясь от лучей яркого солнца, спросонья пытаюсь понять, что происходит.

– Твой проводник в новую жизнь, – отвечают мне с усмешкой. – Я Дина, личный помощник госпожи Немцовой.

И действительно. Я вдруг узнаю эту молодую женщину. Она встречала вчера Эмму у дома.

– Долго будем одуплять полученную информацию? – выгибает бровь идеальной формы.

– Я…

– Сегодняшний день ты проведёшь со мной. У нас грандиозные планы и мы уже почти отстаём от графика, поэтому давай, ноги, что называется, в руки и вперёд в ванную. У тебя три минуты.

Стою на месте, не шелохнувшись, и это явно озадачивает гостью.

– И?

– Почему она не пришла сама?

– Кто? – хмурится.

– Бабушка.

Дина смеётся.

– А ты, я смотрю, умеешь быстро вживаться в роль... Что ж. Полезный навык. Касаемо ответа на вопрос. Первое: у Эммы Багратовны слишком много дел. Прости, но скажу прямо: ей некогда тобой заниматься. У неё каждая минута расписана. Второе: не произноси больше в её адрес оскорбительное слово «бабушка».

– Что же в нём оскорбительного? – искренне не понимаю. – И как же тогда, простите, к ней обращаются её внуки?

– По имени-отчеству.

– Серьёзно?

– Серьёзно. Не надо закатывать глаза. Одевайся и иди в ванную. Мы опаздываем, – бросает на кровать брюки и блузку.

– А где моё платье? – напрягаюсь, когда не нахожу его там, где оставляла.

– В мусорке, естественно. Эмма Багратовна велела в срочном порядке от него избавиться.

– Где-где?

Ушам своим не верю.

– Там, – раздражённо цокает языком Дина, пальцем задавая направление.

Бегу к декоративной корзине, стоящей справа от двери.

Лезу туда.

Достаю платье. Точнее то, что от него осталось после встречи с ножницами.

– Зачем же вы это сделали? – растерянно смотрю на изрезанные лохмотья.

– Затем, что нельзя позорить уважаемую и известную семью. Теперь ты одна из них и должна выглядеть соответствующе.

– Вы безнадёжно испортили его!

До слёз расстраиваюсь.

– Так. Время на утренние процедуры вышло, – она бросает взгляд на часы. – У тебя минута, чтобы одеться.

Злость берёт.

Нельзя позорить уважаемую и известную семью.

Да что они о себе возомнили?

– Я не буду.

– Что значит не буду?

– То и значит, прямо так пойду! В белом халате! Вот это повод для заголовков, да? Журналисты решат, что Немцовы забрали меня прямиком из дурдома.

Ныряю в кеды и уверенно шагаю к двери.

– Рехнулась, Назарова? – слышу уже тогда, когда выхожу за пределы комнаты. – А ну вернись, дурочка!

– Вы сказали, мы опаздываем, – нараспев кричу.

– Стой!

Оглядываюсь.

Дина бежит за мной с вешалкой в руках и едва не растягивается на лестнице, чудом удержавшись на своих высоченных каблуках.

– АСЯ! – кричит вдогонку, пока я стремительно пересекаю пустой холл. – Да подожди ты! Нельзя в таком виде!

Но я уже на улице.

Водитель, ожидающий нас возле дорогого чёрного авто, встречает меня открытой дверью и удивлённым взглядом.

– Спасибо, – запрыгиваю в салон.

– Что за финты, Назарова! – туда же разъярённой фурией врывается Дина. – Ты обалдела? Это что за поведение?